Научпоп - [2]

Новое в этом подростковом действе не сама пошумелка, а слияние ее с музыкой и в результате — усиление эмоционального воздействия и массовости

К этому нужно добавить, что вне пошумелки подросток может слушать ту же музыку или иную совсем по-другому, точно так, как люди слушают ее обычно. И что талантливые композиторы поп-музыки знают это. Поэтому они стремятся создавать произведения, ориентированные сразу и для пошумелки, и для прослушивания. Отсюда у их музыки много обычных поклонников как среди молодежи, так и среди взрослых.

Как мы, взрослые, относимся к чужим пошумелкам? К разным — по-разному. Пошумелки взрослых, даже если они нам мешают, мы пресекать побаиваемся. Нужно быть очень агрессивным соседом, чтобы пойти разогнать чужую свадьбу. Мы выходим из положения тем, что выработали правила — где и когда пошумелка допустима, а где и когда она — нарушение порядка.

К пошумелкам маленьких детей мы снисходительны и, конечно, мы их нисколько не боимся. Надоели, — разогнали. Разогнать, если надо, детскую пошумелку, мы считаем нашим неотъемлемым правом, даже долгом.

К пошумелкам полувзрослых мы нетерпимы. Одна сторона нашей реакции на них — как на детские пошумелки, если не нравятся, хочется разогнать. Но другая сторона реакции — как на взрослые пошумелки — мы их разогнать боимся. Взрослый человек попадает в состояние раздвоения, чувствует бессилие, и это его раздражает еще больше. В итоге мы склонны приписать им какую-то опасность. Опасность для кого? Для нас? В душе мы чувствуем, что да, но сознаться в этом трудно, да и «ничего такого они не делают». Может, для них самих? О, ну конечно (это оказывается так спасительно!), ведь они же дети. А за детьми нужно следить. Но раз это детские пошумелки и они нам не нравятся, значит — мы должны, обязаны их разогнать. Но дети-то вон какие вымахали! Поди разгони один. И тут мы взываем о помощи к другим взрослым. Мы говорим проблема.

Заметьте, читатель, мы зовем на подмогу, исходя из смутных и противоречивых ощущений. Мы не умеем ответить на вопрос, что грозит и кому. Более того, что нам не нравится — то ли, что они собираются вместе, то ли, что они слушают музыку, то ли нам не нравится музыка? Кого сечь? Подростков? Музыку? Постыдно было бы высечь музыку, если виноваты подростки. Но если виновата музыка, то сечь подростков — злодеяние. А если вообще все померещилось?

Что же это — всего лишь наше испуганное воображение и группировки подростков нам ничем на самом деле не угрожают? Парадокс в том, что действительно угрожают, но осознанных мотивов угроз у них нет. Главное здесь — не сваливать все в одну кучу. Давайте сперва отделим музыку.

Их музыка, конечно, не угрожает ни вам, ни им. Если вам не нравится именно музыка, то не переносите свою неприязнь на тех, кому она нравится. Это воздухом мы обязаны дышать одним, а музыку каждый может слушать, кому какая нравится. За чистоту музыки нельзя бороться теми же методами, что и за чистоту воздуха. Музыка не может вредить. Она не может быть тлетворной, как атмосфера. Если же вам не нравится то, что молодежь группируется, то какого типа группы вам не нравиться? Ведь прежде всего молодежь легко объединяется в группы сознательных движении — с целями, идеологией и лидерами. Кроме того, она способна образовывать (часть — на полубессознательном уровне) «банды» — с неясной целью, лидером и очень жесткой структурой соподчинения членов и, наконец «клубы» — без активных целей, без лидерства и без соподчинения. О «бандах» поговорим позднее, а вот о клубах — пора. Чтобы разобраться в них, вернемся к нашим, обезьянам.

А может быть это — «клубы»?

Групповые демонстрации — не единственная, а одна из многих форм групп поведения животных. Другая форма этого поведения — «клубное», как называют его этологи. «Клуб» охватывает один социальной структуры животных одного вида. Наиболее распространены «клубы» неполовозрелых самцов, «клубы» холостых самцов, но бывают и «клубы» самцов, занимающих высокий ранг в иерархии. Суть «клуба» состоит в том, что несколько, а иногда и очень много особей одного ранга собираются вместе и на время сборища уединяются от других членов животного общества. Разумеется, есть и место клубного сборища или несколько таких мест. В «клубе» ничего явно полезного не делают (разве что чистятся, притом у некоторых видов, в том числе у многих обезьян, взаимно). В «клубах» проводят свободное время и либо отдыхают, либо играют, либо общаются (каждый вид — как умеет), либо просто чинно сидят.

Биологическое значение «клубов» разнообразно. Это и безопасное место отдыха под коллективным присмотром, и место реализуется потребность в игровом поведении, и отдых от напряженных иерархических отношений доминирования-подчинения, и самоустранение на время из общества (пока не нужны «резервные» молодые самцы). У одних видов «клубы» открыты для всех особей данного слоя, у других есть и закрытые, там все «свои», все знают друг друга. Новичка в такой «клуб» принимают, это сопровождается целой церемонией знакомства. Участникам «клуба» нечего делить (ведь здесь нет ни гнездовой территории, ни пищи), не из-за чего ссориться (кроме места в «клубе»). Неудивительно, что отношения животных в «клубе» мягче чем вне его. Более того, естественный отбор давно закрепил этот статус в форме инстинктивных ограничений на проявление агрессивности и демонстрацию ранга, пока животное находится в «клубе».