Научно-фантастические рассказы американских писателей - [15]

Люди могли познать эти законы, но не в человеческой власти было их переделать. Длина окружности равна 2(R, и с этим ничего не поделаешь. Соединение химических веществ А и В при условии С неизменно вызывает реакцию D. Закон тяготения представляет собой неумолимое уравнение, и он не делает различия между падающим листом и двойными звездами. Атомная энергия приводит в движение космические корабли, уносящие людей к звездам, и она же может разрушить мир. Законы природы были реальной силой, и вселенная двигалась, управляемая ими. Здесь, на границе обитаемых миров, силы природы были обнажены и иногда они уничтожали тех, кто прокладывал путь с Земли. Эти силы были глухи и слепы, и люди давно поняли, что проклинать их бесполезно. Они поняли, что ждать от них пощады нелепо. Звезды Галактики совершали свое бесконечное движение уже четыре миллиарда лет под действием законов, не ведающих ни ненависти, ни сострадания. Люди Границы хорошо это знали. Но как было понять девушке, пришедшей с Земли, что количество топлива h не гарантирует доставку КЭПа к месту назначения, если масса его равняется m + х!

Для брата, для родителей, для самой себя она была милой восемнадцатилетней девушкой. Но для законов природы она была просто х, нежелательным слагаемым в неумолимом уравнении.

— Можно мне написать письмо? — спросила она. — Я хочу написать маме и папе. И потом, мне бы очень хотелось поговорить с Джерри. Вы разрешите мне поговорить с ним?

— Сейчас попытаюсь найти его.

Он включил радиопередатчик, нажал сигнальную кнопку и тут же услышал голос:

— Хэлло! Как там дела у ваших ребят? КЭП вышел?

— Это не Группа Один. Это КЭП, — сказал он. — Джерри Кросс у вас?

— Джерри? Он вылетел на геликоптере с двумя сотрудниками и еще не вернулся. Солнце уже садится. Он скоро должен быть, самое большее — через час.

— Вы не можете соединить меня с его геликоптером?

— Там не работает приемник. У нас нет запасных частей. У вас срочное дело? Что-нибудь случилось?

— Да, он очень нужен. Когда он вернется, пусть тут же вызовет меня.

— Хорошо, я передам. Я пошлю одного из наших ребят с машиной встретить его на посадочном поле. Может еще что-нибудь нужно?

— Нет. Спасибо. Поскорее разыщите его и вызовите меня.

Он почти до отказа повернул регулятор, затем отрезал кусок бумаги от ленты, прикрепленной к пульту. Оторвав от него полоску со сведениями, которые были получены со “Звездной Пыли”, он протянул девушке бумагу и карандаш.

— Я, пожалуй, напишу Джерри тоже, — сказала она, беря листок. — Он может не успеть вернуться в лагерь.

Она начала писать. Пальцы ее дрожали. Бартон повернулся к экрану и уставился на него невидящими главами.

Одинокий, беззащитный ребенок. Она хотела сказать своим близким последнее прости. Излить им свою душу, сказать, что она их любит, утешить их и объяснить, что все это произошло случайно и никто не виноват. Она, наверно, писала им, что ей совсем не страшно. Это была ложь, смелая ложь, которая заставит их сердца сжаться еще сильнее.

Ее брат — обитатель Границы, и он поймет. Он не станет ненавидеть пилота КЭПа за то, что погибла сестра. Он знает, что пилот ничего не мог сделать. Это не смягчит удара, но он поймет. Но отец и мать никогда не поймут. Они люди Земли и никогда не жили там, где жизнь отделяет от смерти линия, такая тонкая, что она обрывается при малейшей неосторожности. Что они будут думать о неизвестном пилоте, отправившем на смерть их дочь? Они возненавидят его холодной, упорной ненавистью. Впрочем, какое это имеет значение? Он никогда не встретится с ними, никогда не увидит их. У него останутся только воспоминания да еще ночи, когда голубоглазая девушка в летних туфельках будет снова появляться и умирать в его снах.

Хронометр показывал 18.37, когда она сложила листок вчетверо и написала на нем адрес. Затем она принялась за второе письмо. Она дважды смотрела на хронометр, как будто боялась, что черная стрелка достигнет роковой цифры прежде, чем она успеет кончить. Было уже 18.45, когда она, надписав адрес, отдала ему оба письма.

— Вы проследите, чтобы их запечатали и отправили?

— Конечно.

Он взял письма и вложил их в карман своей серой форменной куртки,

— Наверно, их можно будет отправить только со случайным звездолетом? Они уже будут все знать? Ведь со “Звездной Пыли” им сразу сообщат? — спросила она.

Он кивнул, Она продолжала:

— Все равно мне хочется, чтобы письма дошли. Это очень важно — и для них и для меня.

— Понимаю. Я позабочусь, чтобы все было в порядке. Она снова взглянула на часы, затем на него.

— Они идут все быстрее и быстрее.

Он промолчал. Девушка спросила:

— Как вы думаете, Джерри успеет вернуться?

— По-моему, да.

Она нервно крутила карандаш.

— Я надеюсь, что он вернется. Мне очень плохо. Мне бы хотелось услышать его голос, и тогда, может быть, я бы не чувствовала себя такой одинокой. Я трусиха и ничего не могу с собой поделать.

— Нет, — сказал он, — вам страшно, но это не трусость.

— А разве это не одно и то же?

Он покачал головой.

— Я чувствую себя очень одинокой. Я никогда не испытывала ничего подобного. Всегда вокруг меня были люди — папа, мама, друзья. У меня было много друзей, и они устроили вечеринку в честь моего отъезда.