Научная фантастика - [2]

«Бунт тридцати триллионов» и «Черный ящик Цереры» М. Емцева и Е. Парнова, «Уэра» и «Минотавр» Г. Гора, «Леопард с вершины Килиманджаро» О. Ларионовой, «Винсент Ван-Гог» С. Гансовского, «Половина жизни» К. Булычева, «Делается открытие» Г. Гуревича… — это только крупные произведения, повести и романы. А если прибавить к ним несколько десятков ярких, запоминающихся рассказов из сборников НФ и других книг издательства «Знание», то получится впечатляющая панорама советской фантастики последних двух десятилетий.

В научно-фантастических книжках издательство стремилось найти органичный сплав строгости научных гипотез и смелой фантазии, соединить настоящую науку и настоящую литературу, которые и притягивают к научной фантастике сердца читателей. Поклонников фантастики можно понять: кому же не интересно разобраться в том сложном мире, в котором мы живем. А лучшие образцы этой литературы — какие бы иные миры ни обживались писателями-фантастами — и есть, по сути, серьезный, вдумчивый разговор с читателем о нашем сегодняшнем мире, только как бы заново увиденном из будущего.

О нем писали и продолжают писать научные фантасты. О нем вы читали в повестях и рассказах, выпущенных в издательстве «Знание». В этот сборник мы старались отобрать лучшие из них. (К сожалению, при отборе пришлось руководствоваться еще одним критерием — объемом произведений: предпочтение отдавалось короткой новелле. Именно по этой причине в сборнике не представлены такие именитые фантасты, сотрудничавшие со «Знанием», как Аркадий и Борис Стругацкие, Вадим Шефнер, Кир Булычев.)

Вы заново перечитаете произведения ветеранов — Георгия Гуревича, Анатолия Днепрова, Генриха Альтова и Геннадия Гора; фантастов поколения шестидесятых — Ильи Варшавского, Евгения Войскунского и Исая Лу-кодьянова, Михаила Емцева и Еремея Парнова, Игоря Росоховатского, Севера Гансовского, Дмитрия Биленкина, Романа Подольного, Ольги Ларионовой, Никиты Разгово-рова, Павла Амнуэля и тех, чей путь в научной фантастике начался относительно недавно, — Георгия Шаха, Виктора Колупаева, Александра Горбовского.

Много авторов, и все они разные. Писатели, журналисты, ученые (кстати сказать, среди них четыре кандидата и один доктор наук). Почти четверть века отделяет дебют Георгия Гуревича от первого научно-фантастического рассказа Георгия Шаха. Многие из дебютировавших в издательстве «Знание» стали профессиональными писателями, авторами книг, некоторые, например журналист Никита Разговоров, так пока и остались известны любителям фантастики одной-единственной новеллой. В сборнике, который вы держите в руках, есть представители «чистой» научной фантастики, и авторы остросоциальных научно-фантастических памфлетов, и тонкие лирики и психологи, занятые исследованием не далекого космоса, а скорее «внутреннего космоса» человеческих душ…

Три условных раздела сборника — «Наука», «Искусство», «Человек» — не должны вводить в заблуждение. Хорошая научная фантастика (а составителю, разумеется, хотелось бы надеяться, что в сборнике представлена именно такая) — это «по определению» и научно, и художественно, и человечно.

Богатый спектр! И все же есть нечто общее, объединяющее эти рассказы под одной обложкой, — все произведения относятся к научной фантастике. Это представляется составителю бесспорным.

Вопрос только, что же понимать под научностью в литературе, вторая часть названия которой указывает, казалось бы, на абсолютную свободу, бесконечные возможности выдумывать все, что заблагорассудится воображению? Только ли пунктуальное следование фактам конкретных наук или же нечто более глубинное и существенное?

Уследить за данными науки в наши дни — задача сложная, наука сама претерпевает удивительные, совершенно невероятные превращения. И сегодняшний ученый порой молчаливо признает то, от чего у его коллеги полвека назад волосы встали бы дыбом… Поэтому трудно, вероятно, требовать от писателя-фантаста неукоснительного повиновения научному статус кво — на то и фантастика, чтобы смело раздвигать границы мира, «охваченного» на сегодняшний день наукой.

Но вот одно неизменно, одно остается «инвариантным» у ученых всех эпох (и сближает ученых с писателями-фантастами, называющими себя научными). Это убежденность в познаваемости мира. Признание его объективности. Это предпочтение анализу, исследованию, а не вере или трансцендентальным откровениям. Это доверие факту, опыту, эксперименту. Разумный скепсис, ничего общего не имеющий с нигилизмом. Это владение диалектическим методом, системность мышления, логика. Словом, весь тот комплекс отношений к окружающему мирозданию, который со времен Фрэнсиса Бэкона отличал деятельность ученых.

Научный метод незримо присутствует в произведениях фантастики, какую бы экзотичную область или форму писатель ни выбрал. Научность фантастики не в обязательной привязке к данным наук (хотя элементарная научная грамотность писателю-фантасту так же необходима, как и литературная) — научность прежде всего в подходе, в цели и в методе. Можно вообразить себе замок фей, преисподнюю или Вселенную «досингулярного» состояния (на счет всех этих таинственных материй наука пока благоразумно помалкивает…), но остается вопрос, с какой целью все это придумывается и что за этой «гипотезой» последует.