Научиться ценить - [53]

— Твой… Иначе ты бы уже забыла о нем. Успокоилась бы, нашла ему замену. А так… Вы сами усложняете себе жизнь, и я не могу понять, для чего…

В кабинет неожиданно заглянула секретарша.

— Мирон Анатольевич! У нас кофе закончился, я отбегу на 10 минут в магазин?

Он кивнул:

— Беги, Машенька. И можешь не спешить слишком, в это время к нам почти никто не заходит. — и, подождав, пока девушка уйдет, снова обратился к Ольге.

— Ну как? Будешь признаваться, что на этот раз лишило тебя покоя?

Женщина так и не смогла до сих пор привыкнуть к тому, что в ней… что она… Даже сама мысль о беременности выводила ее из состояния равновесия. Она боялась. Нет, не того, что не сможет выжить одна с ребенком. Это ее вообще не беспокоило. До настоящего время зарплата позволяла почти ни в чем себе не отказывать, так что в плане средств она точно справится. Приложит любые усилия, чтобы у малыша было все необходимое.

А вот в отношении остального… Как ей объяснить маленькому человечку, что его родители так и не смогли договориться? И что теперь делать с Лешкой? Рассказать правду? Но он наверняка захочет участвовать в жизни ребенка. А как жить рядом с человеком, без которого не мыслишь своего существования, а ему это все не нужно? А если она скроет от Алексея беременность, что же за мать из нее получится? Ведь она изначально будет лгать своему малышу и его отцу…

— Оля-я-я…. — Мирон протянул руку, ласково поглаживая ее по щеке, задержав пальцы на повлажневших висках. В приемной скрипнула дверь, но Ольга не обратила на это внимание. Чуть опустила голову, уткнувшись лицом в ладонь мужчины. И наконец выдавила:

— Я беременна.

Ничего подобного он, конечно, не ожидал услышать. Потому и замер, не отнимая руки, на которую медленно капали ее слезы. Это было слишком серьезно. Она вернула в его жизнь то, о чем он уже даже не смел мечтать. А у нее самой, кажется, проблемы только увеличивались с каждым новым днем. Неужели ее стремление забыть бывшего мужа в чужих объятьях все-таки реализовалось? И с такими последствиями?

Хотелось как-то облегчить ее боль, хотя бы самую малость. Он медленно приподнял заплаканное лицо, обхватив его руками и почти вплотную приблизив к своему. Мысленно порадовался, что Машенька ушла в магазин и не сможет застать их в столь двусмысленной позе. Лишние сплетни сейчас точно ни к чему.

— Оль… послушай меня…

Осторожно вытер черные от туши дорожки слез на ее щеках. Невесомым поцелуем коснулся раскрасневшегося носа. Просто чтобы привлечь ее внимание.

— Милая, это же замечательно.

Она даже всхлипывать перестала. Замерла, глядя на него с изумлением. Замечательно? Ей не послышалось?

Мирон улыбнулся, видя ее растерянное лицо. И подтвердил:

— Ты будешь чудесной мамочкой… Самой лучшей.

Ольга не поверила. Слишком сильны были сомнения, терзающие ее. Но утешительные слова все равно были приятны. Она придвинулась к мужчине, опуская голову ему на плечо, такое надежное и крепкое. По крайней мере, он ее не осуждает. Уже хорошо.

— Спасибо, что не сердишься… Я этого боялась…

— Я вообще не могу на тебя сердиться. Да и права у меня такого нет…

— Ты действительно думаешь, что это хорошо? Ребенок? — уточнила она осторожно.

— Я не сомневаюсь. Это лучшее, что могло случиться.

В его глазах на мгновенье отразилась боль от собственной потери. Но помимо жгучего сожаления о совершенных ошибках она прочла в обращенном к ней взгляде уверенность в том, что он сказал. И еще обещание. Помочь. Защитить. Уберечь любой ценой. Снова всхлипнула, но уже с благодарностью.

— Спасибо тебе.

Мирон кивнул.

— Оль, я рядом. Что бы ни произошло. Не забывай об этом, пожалуйста…

Она с облегчением прикрыла глаза. Паника немного утихла. Все будет хорошо. Решится … как-то… Но руки, обнимающие ее плечи, вдруг напряглись. Мирон, мрачнея, смотрел куда-то в сторону выхода.

Еще ничего не понимая, Ольга почувствовала страх. Повернулась туда, куда был устремлен взгляд мужчины. Сердце бешено заколотилось, словно норовя выскочить из груди: в узком офисном коридоре, всего в нескольких метрах от них, стоял Алексей.

На одно ничтожное мгновенье ей показалось, что теперь, наконец-то, все может наладиться. Не придется ничего объяснять. Лешка сам услышал… то, в чем она никак не могла признаться. И он ведь точно не сможет остаться равнодушным к тому, что она носит ребенка…

Равнодушия он действительно не испытал… Но то, что отражалось сейчас на дорогом для нее лице, очень мало напоминало радость или хоть какое-то удовлетворение.

Его лицо закаменело, застыло в какой-то необъяснимой гримасе. Ольге приходилось видеть его всяким: счастливым, злым, расстроенным, возмущенным. Но ни одно из этих состояний даже отдаленно не подходило к тому, что отражалось во всем облике мужчины сейчас. Почему всплыл в памяти сюжет из ее далекого детства. Она тогда гостила в деревне. Бабушка взяла ее на похороны. У какой-то дальней родственницы погибла единственная дочь. Красивая девятнадцатилетняя девушка по нелепой случайности оказалась под колесами грузовика незадолго до собственной свадьбы. Ее хоронили в подвенечном платье. А мать… мать ничего не видела. Не слышала обращенных к ней слов. Даже почти не плакала. Только, вцепившись в стенки гроба, не сводила глаз со своей девочки. Просто сливалась с ней потухшим взглядом, лишенным надежды, обреченным на нескончаемую боль и одиночество. Она понимала, что ее потеря невосполнима. И тихо стонала, больше всего на свете желая оказаться на месте дочери.