Научи меня летать - [72]
Келеф загадочно прищурил глаза, подплыл к нему, остановился за спиной. Человек расслышал шёпот на незнакомом языке, похожий на шум прибоя. Длинные цепкие пальцы исполнили на спине мага несколько тактов из какого-то виртуозного произведения. Данастос попытался обернуться, и тотчас прохладная кожа перчаток легко коснулась его горла. Он вздрогнул и замер.
Сил'ан долго молчал. Тревога постепенно стихла, напряжённость ушла. Маг расслабился, прислушавшись к спокойному безмолвию тёплого уютного дома. Чужие пальцы тоже успокоились и змеями скользнули весену на плечи; они лишь изредка шевелились, словно жили собственной жизнью.
Дитя Океана и Лун негромко и напевно заговорило на общем:
«Ибо я не надеюсь вернуться опять
Ибо я не надеюсь
Ибо я не надеюсь вернуться
Дарованьем и жаром чужим не согреюсь
И к высотам стремлюсь не стремиться в бессилье
Ибо крылья мои не сподобятся боле
В небо взвиться, как птичьи
В небо дряхлое, маленькое и сухое
Много меньше и суше, чем дряхлая воля
Научи нас вниманью и безразличью
Научи нас покою.
Хоть я не надеюсь вернуться опять
Хоть я не надеюсь
Хоть я не надеюсь вернуться
…хоть я ничего не хочу от бессилья
Но в широком окне от скалистого берега
В море летят паруса, в море летят
Распрямлённые крылья
И сердце из глуби былого нетерпеливо
Рвётся к былой сирени, к былым голосам прилива
И расслабленный дух распаляется в споре
За надломленный лютик и запах былого моря
И требует повторенья
Пенья жаворонка и полёта зуйка
И ослепший глаз создаёт
Чьи-то черты под слоновой костью ворот
И вновь на губах остаётся солёный привкус песка
Это место, где сходятся три виденья
Меж голубеющих скал[13]».
Данастос решительно качнул головой и хотел о чём-то спросить, взволнованный, но Сил'ан его опередил.
— Парва знал так много стихов, что напоминал мне этим существо моего народа, — рассказал он негромко, переходя на морит, — и особенно любил читать такие строки. Я здесь не все слова понимаю. (Пауза.) Рядом с ним было проще, потом два года не так уж плохо, но теперь совсем легко сойти с ума.
Маг молчал. Келеф обнял его за шею и наклонился, заглядывая в лицо.
— Как вы назвали ваше чудовище?
— Прексиан.
— Я сам отвезу его в кёкьё и останусь там так долго, как только смогу. Ты ведь поможешь Оруру обойтись без меня?
— Конечно, — Данастос улыбнулся. — Можешь не сомневаться: сумасшедший правитель нам не нужен.
— Да, — тихо выдохнул Сил'ан и гибко выпрямился. — Неоконченных дел я вам не оставлю…
Он не договорил — дверь во вторую комнату отворилась; юная девушка, показавшаяся уану смутно знакомой, остановилась, комкая в руках лист пергамента. Она удивлённо уставилась на мага, потом на самого Келефа.
— Повелитель, — спокойно проговорил Данастос на общем, — это моя приёмная дочь, Вирра.
Летни, опомнившись, спешно опустилась на одно колено и низко склонила голову.
— Возвращайся в комнату, — распорядился маг. — Я позже проверю, как ты справилась с заданием.
Девушка быстро вышла и плотно затворила дверь.
— Орур пару раз приглашал Вазузу лечить старика, давно выжившего из ума, — заговорил на морите весен. — О нём заботились две девочки, сиротки. Старик умер вскоре после твоего отъезда, и я предложил взять их к себе — не без умысла, конечно. Хотя Вазузу и не рыдала, и не рвала волосы, я понимал, что ей не так просто забыть о своём ребёнке. А когда этот зверёныш набросился на Вельрику, я и вышвырнул его вон.
Сил'ан медленно разжал руки.
— Вирра очень способная, — продолжил маг, — и будет учиться в Весне…
— Поговорим об этом позже, — прервал его Келеф и поплыл к выходу из дома. — Я пришлю за тобой завтра, как только приедет Каогре-уан.
Обдирая кожу до крови трое братьев, один за другим, полезли в заросли колючих кустов. Хин нахмурился, но отказываться было поздно, и, закрыв лицо руками, он пошёл следом, впервые радуясь про себя прочности вычурной ткани своего помпезного наряда. Кусты основательно потрепали костюм, клочья ваты торчали из прорех в вамсе, витали в воздухе, болтались среди чёрного клубка ветвей.
— Ну и зачем… — раздражённо заговорил мальчишка.
Якир отступил в сторону, и Хин запнулся. Окружённая молчаливой злобой кустов, до половины занесённая песком, на четвёрку притихших юнцов смотрела чёрная статуя, покрытая тонким чеканным орнаментом. Изумительно прекрасное, правдивое в своей жизненности, гибкое тело завивалось спиралью. Голова длинным цилиндром выдавалась вперёд, и всё же у неё было лицо: изящного овала, классических черт с особенным выражением затаённой усмешки. Уголки губ украшали насечки в форме листьев.
Нечеловечески прямая осанка, изумительно тонкие сильные кисти пропорционально-стройной фигуры. Тяжёлые браслеты на них — словно оковы, и кольца на длинных подвижных пальцах. Казалось, в металле заточён ритм, заострённо передающий характер: за спокойствием совершенных черт крылся устрашающий гнев.
Хин узнал мягкую гибкость движений статуи и пленительный порыв, облечённый в форму заученных, почти ритуальных жестов. Глубоко высверленные зрачки глаз смотрели на него, и в голове мальчишки бился, становясь всё громче, высокий, пронзительный крик.
— Пойдёмте отсюда, — ёжась под пристальным взглядом пустоты, робко предложил Ито.
Вторая книга дилогии. (Ранее называлась «Южные весы».) Продолжение романа «Научи меня летать».
Закари Ин ничего не знает о Китае. В школе преподают только западную историю и мифологию, а мама-китаянка не любит говорить о своем прошлом. Самое время пройти экспресс-курс, потому что маму Зака похитили демоны, которые пытаются открыть портал в подземный мир, а дух Первого императора Китая вселился в его очки дополненной реальности и комментирует все происходящее. Теперь у Зака есть всего четырнадцать дней до наступления Месяца Призраков, чтобы на пару с одним из самых печально известных тиранов в истории добраться до Поднебесной, украсть могущественные артефакты, сразиться за мир смертных и спасти маму.
Отправляясь хоронить надежды на самую бесперспективную окраину империи, Гайрон четвертый сын из дома Рэм даже не подозревает какую долю ему, на самом деле, уготовила безжалостная судьба. А пока он решает проблемы, бесполезной на первый взгляд провинции, империя начинает трещать по швам. Иллюстрации в произведении подобраны автором.
Пески и ветра, ифриты и джины, сокровища самого султана, и даже таинственный орден ашинов — полный тайн и загадок восток отнюдь не желает выпускать Ильдиара де Нота из своих жарких объятий. Чтобы вернуться домой, ему придется внимать голосам Пустыни и научиться играть по ее правилам. В то же время по следам отправленного в изгнание магистра отправляется его бывший оруженосец, а ныне — друг и соратник, сэр Джеймс Доусон, которому в его предприятии помогает старозаветный паладин Прокард Норлингтон. Но, на свою беду, рыцари делают остановку старом придорожном трактире, двери которого ведут вовсе не туда, куда бы хотелось его постояльцам. Теперь их путь лежит через Терновые Холмы — серый и безрадостный край, где живые люди лежат в присыпанных землей могилах, в небесах кружат желто-красные листья, а меж кустов колючего терна и цветущего чертополоха бродят опасные и вечно голодные твари…
Под полным контролем Джури и в абсолютном хаосе, Лила погружается в пучины ада, чтобы освободить Малачи от существ, которые десятилетиями жаждали мести. Но у Судьи своеобразный взгляд на ведение дел, и Лиле приходится работать на пару с Анной — новым капитаном, у которой очень личная миссия. Вместе они проникают в самое ужасное царство, с которым она когда-то встречалась в Царстве Теней — суровая местность, управляемая Мазикиными.Ставки как никогда высоки, и Лиле приходится принять помощь — и любовь — от людей, которых она едва ли знает или доверяет.
Сборник материалов по миру Вольного Флота. Страны, народы, расы, мелкие рассказы, не касающиеся основного повествования.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.