Научи меня летать - [63]

Вмиг стало тихо, лишь шелестел песок, да хлопал на ветру плащ, небрежно наброшенный магом поверх мантии. Сил'ан медленно и гибко обернулся к старейшинам, вежливо наклонил голову и заговорил. Не понимая слов, летни внимали интонациям: то недовольным, то напевным; то изумлённым, то тёплым и нежным. И такая задумчивость отразилась на лицах, что маг, будь его воля, не стал бы ничего переводить.

Он заранее отвёл волосы назад, встал в величавую позу, и всё же, хотя уже утихла глухая дрожь древнего языка, молчал, заворожённый волшебным голосом. Наконец, привычным усилием воли стряхнув оцепенение, он обратился к летням холодным и сдержанным тоном, столь не похожим на ласковый выговор чужого существа:

— Я не привык решать серьёзные вопросы криком и не смогу вести ожесточённые споры, как это принято в вашей культуре. Меня учили тому, что увлечению не место в военных планах — оно лишь приводит к опрометчивым и ложным выводам. Иногда мой командир выносил предварительный приказ на обсуждение, и не было такого случая, чтобы чужой замысел удалось улучшить, не понимая его. Вы же двадцать минут спорите друг с другом о том, что придумали сами из двух слов, которые я успел сказать. В безумной идее наступления в лоб и то больше смысла, а я предлагаю не её.

За день до сражения. Вечер, 8 часов 79 минут

Сил'ан печально стоял в темноте, недалеко от выхода. Вокруг него вился червяк, пытаясь помочь и ободрить.

— Так и думал, что эту дверь можно открыть бесшумно, — улыбнулся Данастос.

Келеф поднял голову, всмотрелся в лицо человека, затем с присущей ему изысканно осмотрительной ловкостью подплыл ближе.

— Я говорил с людьми из восточных деревень, и по-прежнему не вижу, как должен поступить. Озарения не было.

— А должно было быть? — невольно улыбнулся весен.

— Разве нет? — наивно удивилось изящное существо.

— С чего бы, собственно?

— Именно так колдуны обретают знание о грядущем.

Человек выставил перед собой ладони в успокаивающем жесте.

— Нашему командиру как-то помогал маг Дэсмэр, — тихо заговорил Келеф. — Он проходил практику, был совсем молод и дважды ошибся, но оба раза командир не поверил его предсказаниям и поступил по-своему.

— Что ж, да, — согласился весен, не слишком довольный тем, к чему пришёл разговор, — чтобы толковать настроения Лун верно, нужен немалый жизненный опыт. Но сейчас ошибки нет, верь мне и возвращайся уже к старейшинам, пока они не припомнили новые ужасы — подозреваю, что летни находят в самозапугивании и эскалации конфликта изысканное удовольствие.

Келеф устало опустил ресницы.

— Оставь ты этот бодрый тон, — раздражённо велел он.

Маг пригладил волосы:

— Что тебе не нравится? Способ есть — я знаю точно. Наверняка вариантов не так много, и ты все видел на живых примерах. Перебери их, обдумай, обсуди со старейшинами — обязательно найдётся подходящий. А что? — он развёл руками. — Ни один из нас не колдун — на озарения рассчитывать не приходится.

День сражения. Рассвет, 3 часа 4 минуты

Солнце быстро поднималось, согревая тела живых и убитых. Не было больше стройных рядов войск — люди уже пришли в себя и оборонялись, но отступали беспорядочно.

— Фланги смяты. Правое крыло разбито, — торопливо докладывали гонцы.

«Что же делать? Какой ужас! Что же делать?» — как безумный бормотал один из трёх старейшин, остававшихся в шатре.

— Предотвратить панику! — зарычал на него Марбе и, развернувшись к гонцу, велел. — Продолжайте отступать, ни в коем случае не бегите! Бояться нечего — как будто вы прежде монстров не видели. Нас больше, и мы их истребим, а потом уан Кереф сполна ответит за подлый удар.

За день до сражения. Вечер, 8 часов 73 минуты

— Да что с вами такое?! — сердито воскликнул Орур, едва протяжный гул возвестил: плита встала на место.

Старейшины, переглядываясь, торопливо вернулись в средоточие света.

— Вы же его видели снаружи, разве нет? Что молчите?!

Иные из летней вздохнули. Лысый почесал в затылке.

— Ты знаешь… — сбивчиво забормотал седой. — …когда вот так… и здесь… невольно поверишь…

— Во что? — с досадой протянул молодой мужчина. — В чудовищ, пожирающих души что ли? Оставьте эти россказни пустоголовым выходцам из Умэй!

— Нет, не то, — отозвался седой и умолк.

— Мне тоже так показалось, — невпопад откликнулся летень с грубыми чертами лица и обожжённым, шелушащимся красным лбом.

Тогда и другие забормотали, принялись творить согласные жесты.

— Да о чём вы? — ещё раз попытался внести ясность Орур.

— Посмотри на эти колонны, — сказал лысый маленькому плотному старику, стоявшему с ним рядом. — Так и описано: руками не обхватить, подножие лишь можем увидеть. Поддерживают ли они свод, растекаются ли в темноту? Как знать, вдруг за диковинной паутиной на них ещё сохранились те насечки — таинственные письмена, которыми жрецы отмечали фазы Лун и волю их. Каждый день они высекали знаки на колоннах всё выше и выше. Луны ждали тех, кто сделает последние записи у самого купола, и даровали бы им своё благословение, а уж что это значит — не нам понять.

— Новая эпоха началась бы тогда, так мне рассказывала прабабка, — пожевав губами, ответил плотный старик.

— Может и так, — сказал кто-то ещё из старейшин.