Научи его плохому, или Как растлить совершеннолетнего - [32]

– А дружка тут оставляешь? Нам на растерзание? – удивилась я. – Нехорошо, не по-христиански.

Лора замерла, развернулась и посмотрела на замершего в неудобной позе Филарета. Тот умоляюще поглядел на нее.

– Ну так вы его того… разморозьте, – неуверенно попросила она.

Прасковья хмыкнула, принесла их кухни початую бутылку «Столичной» водки, чайную ложечку и поставила перед Лорой.

– Размораживай, – милостиво кивнула она.

– Но батюшка не пьет! – изумленно вскричала Святоша. – Его водкой отпаивать нельзя!

– Если знаешь другой способ – вперед, – меланхолично отозвалась Ольга. – А мы тебе не помощники. Ты его привела – ты и уводи.

– Я на вас жаловаться буду! – злобно закричала она. – Митрополиту напишу!!!

– И что? – дружно пожали мы плечами. – И что он нам сделает?

– В милицию заявлю! – затопала она ногами.

– А нет такой статьи, за применение магии против человека, – сердечно поведала ей Ирина.

– А будешь ругаться, так сейчас сына вызвоню. Заберет он твоего замороженного Филарета да на машине вывезет к церкви, там и сгрузит. Как думаешь, сильно ему помогут родные стены? – сурово сказала хозяйка дома.

– Отмолят его православные от бесовских чар! – жарко возразила Лора.

– Сама-то в это веришь? – иронично хмыкнула Ольга.

– И то, не выделывайся, девонька, хватай ложку, да за дело, – прошамкала Пелагея.

И пришлось Лоре, скрипя зубами, отпаивать батюшку водкой. Ибо фриз можно снять лишь алкоголем, и на проблемы вероисповедания он внимания не обращает.

– Ладно, девоньки, пойду я, пожалуй, – поднялась Вера. – Все равно теперь уж какой семинар.

– Точно, – кивнула я. – Испаскудила все нам эта парочка.

– А я бы осталась и еще послушала, – с жаром заявила Ольга. – Тема очень интересная!

– И я! – поддержала ее Ирина.

– И я! – дружно сказали Вера с Галиной.

– Ну и насчет кульбитов мы не все выяснили, – добавила Пелагея.

– Девушки, правда настроя нет, – развела я руками. – Но в листах, что я вам выдала, все-все подробно рассказано, сверх этого я ничего не скажу. Прочитайте, а потом меж собой обсудим.

Филарет тем временем немного ожил и заплетающимся языком проговорил:

– Да падет на вас кара Божия, нечестивицы!

– А ты не шляйся по местам, где нечестивицы собираются, – пожала я плечами. – И подружке своей посоветуй. Вон, батюшка Иоанн часто к нам ходит – и ничего. Одному тебе мы бесовками показались.

Лора лишь злобно на меня зыркнула и влила в рот батюшки новую ложку водки.

– Пойду я, – вздохнула я.

– Ты меня не довезешь? – деловито спросила Ольга.

– Я не на машине, – покачала я головой и пошла прочь в полном расстройстве. Хорошо прошел семинар, ничего не скажешь!

Где Лора – там всегда скандал. Ведь полно на свете нормальных и мудрых священников, нет, Лора отобрала специально недалекого фанатика для того, чтобы натравить его на своих же.

И что, скажите, с такой неадекватной дамочкой делать?

Кто бы знал, что спустя несколько дней Лора станет жить в моем доме и спасать меня от смерти…

Вернее – уже не совсем Лора…

* * *

Когда я вышла, на улице накрапывал дождик. Я еще успела позвонить Дэну, чтобы он меня забрал на той же остановке, где и высадил. А потом на небе кто—то повернул краник и хлынул ливень, словно из ведра.

Я мгновенно промокла до нитки и побежала бегом к месту встречи. Домой, скорее домой, стащить с себя мокрую и холодную одежду, что так противно липнет к телу. Домой, где не льется за шиворот холодный душ, где не вскипают пузырями лужи…

На глаза попалась бабушка, что сгорбившись сидела на коробке у ворот рынка. Вода ручьями текла с ее ветхой одежонки, а она лишь сжалась, пережидая природный катаклизм.

Я нахмурилась, подбежала к ней, и тут же увидела причину ее поведения. На коленях стояла пластмассовая мисочка, в которой лежало несколько монет.

Простите меня за черствость, но я никогда не подаю здоровым мужикам, что бренчат на гитаре на улицах. Да и за версту отдающий перегаром мужичонка у меня не вызовет сочувствия. А вот бабульки – это мое слабое место. Заработать себе на жизнь трудом многие уже не могут, здоровье не то, а пенсии государство им дает такие, котенка не прокормить. Одна надежда на взрослых детей, да только кто-то помогает, а кто—то считает, что у него своих проблем полно…

Эта бабулька была как минимум ровесницей Октябрьской революции. Годы смяли ее лицо, выбелили волосы.

– Бабуля, ты чего сидишь, беги домой? – закричала я ей, стараясь перекрыть свист ветра. – Заболеешь ведь!

Она молча смотрела на меня выцветшими, ничего не выражающими глазами.

– Бабушка, мы тебя сейчас отвезем домой, если сама не можешь!

– Не надо, – прошелестела она.

– Надо, – отрезала я. – Конец смены!

Покопавшись в кошельке, я вынула три тысячных бумажки и сунула ей.

– Много, – с сомнением сказала бабуля. – Не возьму!

– Ну, выручите! – кричала я ей, – мне добрые дела надо делать, понимаете? Ведьма я!

Бабуля пытливо посмотрела на меня, а потом ее рука все же сжалась вокруг купюр.

– Я сейчас убегу, а потом на машине подъеду! – обрадовано сказала я. – И увезем вас домой, ладно?

Бабуля непроницаемо глядела на меня. Я приняла молчание за согласие, развернулась и побежала к остановке.

– Умрешь ты скоро, доченька.