Натюрморт с яблоками - [11]

Шрифт
Интервал

— Согласен, завтра же и постригусь.

— Кстати, ты нашел работу?

— Нет.

— Неужели нигде не требуются фотографы?

— Наверное, не там ищу.

— А как звали твоего учителя? — спросила, погодя, Алина.

— Это женщина, — ответил Дмитрий.

— Да?!

— Ее имя — Эмилия.

— Значит, эти яблоки на стене — ее?

— Да.

— А где она сейчас?

— Далеко. В другой теперь стране.

— Ты с ней поддерживаешь связь?

— Нет.

— Почему?

— Так случилось. Мы расстались двадцать лет назад.

— Двадцать лет — целая жизнь.

Алина ушла утром. Она не сказала, встретятся ли они еще.

* * *

Дмитрий заболел, что было недопустимо в его положении. Схватил простуду. Отправился налегке за дровами в сарай, загляделся на белку, вылезшую из своего теплого дупла и бегающую по веткам сосны. Вот тогда-то его и прихватило. Вечером он почувствовал легкий озноб. Выпил горячий чай с малиновым вареньем, которое нашел в погребе и лег в постель, укрылся с головой одеялом. В полудреме он видел огромное поле и Эмилию под дождем. Круглые коленки ее в зеленых пятнах клевера. Ветер клонит траву, низко над землей мчатся темные тучи, внезапная вспышка молнии ярко освещает все окрест.

Дмитрий видел и давние отрывистые картины, когда после возвращения из армии не застал дома Эмилию. Любимая женщина уехала, оставив ему последнее письмо. Она писала, что не хочет ломать его судьбу и что единственным выходом может стать ее отъезд. Еще она советовала ему продолжать заниматься фотографией, что оставляет на память фотоаппарат «Фуихтлендер», доставшийся ей от деда, а также фотографию с тремя яблоками, которая ему больше всего нравилась… «Я верю, что ты найдешь в себе мужество и во имя памяти о нашей любви, не станешь меня искать.» — так заканчивалось письмо.

Первое, что сделал в сердцах Дмитрий, — выбросил фотоаппарат со штативом в реку. Поостыв, он достал все выброшенное назад и отправился странствовать по свету, сделался пилигримом во времени и пространстве.

В жару Ли-Маров продолжал видеть те места, где путешествовал, — степи, пустыни, города, леса, реки, моря и бесчисленные нити стальных рельсов, уходящие за горизонт — туда звала его судьба.

* * *

Фотограф поправился. Каждый раз, когда он перебаривал болезнь, его ослабевшая душа с удвоенной силой и с жадностью впитывала окружающую природу, а руки так и тянулись к инструменту. Он взял фотоаппарат и поехал в город, на то самое место, где его однажды потряс вид улицы с домами. Но, конечно, уже застал совсем другую картину. С неба не сыпал снежок, и пейзаж вокруг утратил ту призрачную таинственность, — все стало другим, и даже автомашины, запрудившие широкую улицу, были другие. Дмитрий вовсе не разочаровался, потому что знал, что так и должно быть. Но решил сфотографировать это место на память. Установил треножник, накинул на голову черный капюшон из плотной фланели, припал к глазку аппарата и увидел в композиции кадра машину «Скорой помощи». Карета с завывающим сигналом въехала в переулок, из нее выскочили люди в белых халатах. Ли-Маров стянул с головы накидку, пошел к машине. Вскоре санитары вынесли на носилках какую-то женщину, укрытую серой простыней. Голова ее была закрыта не полностью, выглядывал лоб с прядью вьющихся волос и свисала рука, белоснежная, с длинными пальцами. Фотограф похолодел — Алина! Это была она! Ноги у Ли-Марова подкосились, он упал, но вскоре его поднял какой-то крупный мужик. Фотограф увидел, как «Скорая помощь» выехала на шоссе и исчезла из виду.

— Ты, что, в обморок как девка падаешь? — мужик держал его за плечо. — Стой крепко.

— Она жива?! — спросил фотограф. — Правда, она жива?!

— Как же будет жива, если этот идиот — муж всадил ей в грудь из ружья целую горсть дроби?

— Муж?!. А за что?!

— Кто их знает? В каждой семье свои заморочки. Следствие покажет.

Дмитрий собрал инструменты и зашагал прочь, шатаясь, как пьяный. Он бродил по городу, не помня себя, набрел на знакомого бомжа-философа, ночь спал в какой-то каморке, прокуренной и пахнущей сыростью.

* * *

Станция, дорога, лес — все было в белом искрящемся снегу. По проложенной лыжне скользили на лыжах двое, отец с дочерью, девочке лет пять, из под шапочки выглядывали косички. Дмитрий посторонился, уступая им дорогу, и они промчались мимо, углубились в лес. Ли-Маров вспомнил Лику, дочурку Эмилии, к которой очень привязался, — теперь она взрослая девушка. Он зашел в избу, бросил в печь поленьев, закурил сигарету — впервые за долгий перерыв. И сидел так, уставясь на пляшущееся пламя, пока не услышал, как стукнула наружная дверь.

— Эй, хозяева! — крикнул кто-то, ступая в комнату. Дмитрий протер глаза и вскочил на ноги.

— Алина?! — воскликнул он. — Это ты?!

— Вроде бы я, — женщина была в пальто и в вязаной шапке, держала в руке пакет. — Что с тобой?! Ты не заболел?

Он обнял ее и затрясся в плаче.

— Что случилось? — удивилась Алина.

Фотограф поведал вчерашнюю историю.

— Бедная женщина, не повезло ей. И занесло же тебя куда…

— Как хорошо, что с тобою ничего не случилось, — твердил Дмитрий, продолжая тискать ее в объятиях. — Как хорошо…

— А у меня есть для тебя новость, — сказала Алина. — Угадай, какая? Ну отпусти же меня. Давай, сядем.


Еще от автора Михаил Тимофеевич Пак
Эолли или легкое путешествие по реке

Молодой инженер создает куклу женщины, совершенно не отличющуюся от живого человека. Для инженера кукла — иной мир, в котором он познает себя.


Рекомендуем почитать
Дом

Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.


Семь историй о любви и катарсисе

В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.