Натюрморт из Кардингтон-кресент - [94]

— Вы знаете леди; что живет в этом доме? — Питт указал на дверь с номером три.

Дети растерянно уставились на него.

— Это которую? — спросил ребенок постарше.

— А разве их много?

— Еще сколько!

— Вы знаете миссис Мейпс?

— Миссис Мейпс? — ребенок на мгновенье задумался. — Конечно, знаем!

— Вы тоже здесь живете?

Признаться честно, Томас сам был слегка растерян. Он уже решил для себя, что Кларабелла Мейпс занимается подпольными абортами, и дети никак не укладывались в его гипотезу.

— Да, — ответил ребенок, что постарше. А вот младший, заметил Питт, испуганно дергал того за рукав. Томасу же не хотелось, чтобы малышам потом влетело за те скудные крохи сведений, которые он узнал от них.

— Спасибо, — улыбнулся он, и, потрепав малыша по спутанным волосам, шагнул к двери.

Опасаясь, что громкий, настойчивый стук спугнет обитателей дома, которые решат, что к ним явилась полиция, и предпочтут не открывать ему дверь, а даже если откроют, то вряд ли захотят разговаривать, инспектор постучал легонько, деликатно. Спустя несколько секунд ему открыла худенькая девчушка, которой на вид можно было дать от двенадцати до двадцати. На ней были коричневое платье, которое было явно ей велико и потому слегка ушито в боках, чепец, под который была засунута половина ее волос, и большой фартук. Руки ее были мокры, а в одной она держала кухонный нож. Судя по всему, стук Питта застал ее за работой.

— Да? — сказала девушка слегка растерянно, глядя на Питта голубыми глазами, в которых уже читалась усталость.

— Скажите, миссис Мейпс дома? — вежливо поинтересовался Питт.

— Да, — нехотя ответила девушка и, убрав нож в карман, вытерла руки об фартук. — Входите.

Она повела его через темный коридор, по устланному камышом полу к узкой лестнице, на которой сидела девочка лет семи, кормившая из бутылочки младенца. За другую руку ее держал годовалый малыш, который только совсем недавно встал на ноги. В больших семьях в этом не было ничего удивительного, удивляло другое: то, что так много детей, разница между которыми составляла самое большее пару лет, выжили. И это при том, что детская смертность была высока даже в обеспеченных лондонских семьях.

— Входите! — раздался из-за двери хриплый голос.

— Спасибо, — Питт отпустил девушку и взялся за ручку двери.

Та легко и бесшумно открылась в гостиную, являвшую собой пародию на будуар миссис Марч. Комната эта, с ее жалкой претензией на шик, резко контрастировала с убогостью других комнат, в которые Питт сумел заглянуть, пока шагал сюда.

Хотя в отличие от будуара миссис Марч окна здесь выходили не в сад, а на глухие стены переулка, занавески на них были того же безумного розового цвета — правда, порядком выцветшего, несмотря на грязные стекла. Из чего Томас сделал вывод, что они провисели здесь не один год. Каминная полка также была задрапирована, хотя в менее просторных домах эта чопорная мода уступила место естественной красоте дерева или камня. Пианино тоже облачилось в складки и оборки, а каждый столик был уставлен многочисленными фотографиями в рамках. Абажуры, все в рюшах, фестонах и каких-то причудливых узелочках, были облеплены слащавыми или нравоучительными изречениями вроде «мое уютное гнездышко», «господь видит все», «я люблю тебя, мама».

В самом огромном розовом кресле восседала дама — крупная, с внушительным бюстом, затянутой в корсет талией и мощными бедрами, одетая в платье, которое, будь оно на несколько размеров меньше, смотрелось бы очень даже мило. У женщины были толстые, короткие руки с сильными пальцами, которые, стоило ей увидеть Питта, от неожиданности взлетели к ее лицу. Темные ее волосы были густы, темные глаза слегка навыкате, нос блестел, улыбка напоминала хищный оскал.

— Миссис Мейпс? — учтиво спросил Питт.

Она жестом пригласила его сесть на стоявшую напротив нее софу. Похоже, Питт был далеко не первым гостем, ибо сиденье блестело, отполированное седалищами других посетителей.

— Да, это я, — подтвердила хозяйка комнаты. — А вы кто такой, сэр?

— Томас Питт, мэм.

Инспектор не торопился открывать ей характер своей деятельности. В таких районах, как Сент-Джайлс, полицейских не слишком жалуют, и если эта особа занимается чем-то противозаконным, то сделает все, чтобы он этого не узнал, и главное, вполне может в этом преуспеть. Так что здесь Питт был на вражеской территории и сам это знал.

Окинув его опытным взглядом, хозяйка тотчас сделала для себя вывод, что в деньгах гость стеснен: рубашка простая и далеко не новая, обувь не раз побывала в починке. Однако его сюртук, хотя и слегка потертый на локтях и манжетах, первоначально был скроен ладно, а речь выдавала в нем человека образованного. По всей видимости, ее гость брал уроки вместе с сыном хозяина поместья, в котором служил его отец, и с тех пор не утратил ни тембра голоса, ни выговора. В общем, миссис Мейпс записала его в джентльмены, в чьей жизни наступила черная полоса, хотя в целом его положение было гораздо лучше, чем у нее самой, и даже не без перспектив.

— Итак, мистер Питт, чем я могу вам помочь? Ведь вы наверняка не из местных. Так каким же ветром вас занесло сюда?