Натюрморт из Кардингтон-кресент - [114]

Правда, Эмили предпочитала помалкивать о своих переживаниях. Душевные муки не смягчили ее сердца, не прибавили понимания того, что кто-то другой тоже может страдать. Она догадывалась, что в глубине души Лавиния наверняка воспринимает случившее как величайшую трагедию своей жизни, трагедию таких масштабов, что ей ни к чему чья-то жалость, и одновременно бессильна прочувствовать ее сполна. В свою очередь Эмили была бессильна ощутить в душе сочувствие к той, кому оно было неведомо. Более того, она предпочла бы, чтобы убийцей оказалась именно Лавиния, хотя и не смогла бы назвать причин, почему, равно как и каких-нибудь доказательств ее вины. Миссис Марч была единственной в этом доме, чья вина не причинила бы ей самой душевных мук. Эмили мысленно перебрала все возможные доводы в пользу своей правоты, но ни один ее не устроил.

Как будто догадавшись, о чем она думает, старуха подняла глаза от тарелки и смерила ее ледяным взглядом.

— Полагаю, Эмили, что завтра после похорон вы вернетесь к себе домой, — сказала она, высокомерно выгнув одну бровь. — Думаю, при необходимости полиция отыщет вас и там, хотя, похоже, полицейские не слишком утруждают себя поисками.

— Разумеется, я здесь не останусь, — холодно бросила в ответ Эмили. — Я только потому здесь и задержалась, что так было удобнее для полиции. А также для того, чтобы поддержать семью в трудную минуту. Думаю, обществу нет нужды знать, насколько мы все неприятны друг другу и как вместо поддержки и сочувствия, наоборот, отравляем существование своим близким. — Эмили сделала глоток вина. — Хотя, скажу честно, мне непонятно, откуда у вас такая уверенность в том, будто полиция бессильна раскрыть эти убийства.

Эмили нарочно употребила это ужасное слово, чтобы посмотреть, как лицо Лавинии сморщится в гримасе отвращения.

— Полиции наверняка известно гораздо больше, чем они вам говорят. А вот нам наверняка скажут. В конце концов арестуют ведь кого-то из нас.

— Неужели? — сердито вмешался Юстас. — Вы забываетесь, Эмили. Такого рода ремарки совершенно ни чему, тем более за столом.

— Разумеется, это один из нас, глупец, — бросила ему старуха. Рука ее тряслась с такой силой, что она расплескала вино, и на белоснежной скатерти расплылось кроваво-красное пятно. — Всем известно, что это Эмили, и, похоже, ты единственный, кто об этом еще не догадывается.

— Бабушка, не говорите чушь! — впервые с того момента, как они вошли в столовую, подал голос Уильям. Более того, насколько помнится, за завтраком он тоже не проронил ни слова.

Бледный, со впалыми щеками, он напоминал привидение, как будто Сибилла забрала с собой в могилу все его жизненные силы. Шарлотта как-то раз поймала себя на мысли о том, что опасается, как бы он не упал во время похорон в обморок: за последние дни Уильям как будто превратился в ходячий труп.

Лавиния Марч резко развернулась к нему, чтобы что-то сказать, однако, заметив выражение лица внука, не стала спорить.

— Лично я сильно сомневаюсь, что это Эмили, — продолжил Уильям. — Ревность, как мотив к убийству, может быть приписана не только ей, но и мне. Хотя, сказать по правде, ревность здесь ни при чем. Интрижка была банальная, мимолетная, ни к чему не обязывающая, и мы оба, Эмили и я, это прекрасно знали. Возможно, вы были не в курсе, но ведь это вас и не касалось. — Уильям умолк, чтобы сделать глоток вина. Голос его звучал хрипло, как будто у него болело горло. — И второй мотив, который вы ей приписываете, — что, мол, Джек вскружил ей голову, что, в принципе, звучит вполне правдоподобно. Так вот: Эмили не первая его победа…

— Уильям! Что ты позволяешь себе! — рявкнул на него Юстас и для острастки даже стукнул кулаком по столу, отчего подпрыгнула вся посуда. — Этот разговор — проявление самого дурного вкуса. Мы все здесь понимаем, что горе способно обозлить человека, но не настолько, чтобы он совершенно утратил манеры!

В ответ Уильям смерил отца полным ненависти взглядом. Искривленные в презрительной усмешке губы подрагивали, как будто все то, что он носил в себе в последние дни, вот-вот вырвется наружу.

— Вкус, отец, — это личное дело каждого. Лично я нахожу многое из того, что ты говоришь, отвратительным, или как ты только что сам выразился, безвкусным. Мне претит твое лицемерие. Я нахожу его столь же омерзительным, как все эти вульгарные открытки с голыми женщинами. Но открытки, по крайней мере, честны в своей вульгарности.

Юстас едва не подавился, но загасить вспышку гнева сына не смог. Он помнил, что рядом с ним сидит Шарлотта — хотя бы потому, что она под столом больно стукнула его ногой по лодыжке. Смехотворная сцена в спальне Сибиллы до сих пор не выходила у него из головы. И ему ничего не оставалось, как стиснуть зубы и промолчать.

— Но как мотив это вряд ли заслуживает убийства, — продолжал тем временем Уильям. — Потому что, будь у нее такое желание, она вполне могла иметь роман с Джеком, хотя я крайне сомневаюсь, что он у нее был. А вот наоборот, если это он домогался ее, или, чтобы уж быть до конца точным, денег Джорджа, которые она унаследовала бы, — в этом случае у него были все причины убить ее мужа.