Наташа и Марсель - [8]

Какие же нелегкие, а случается и трагические, это проблемы: дети на войне, дети после войны…

В силу своего положения, волевых качеств и опыта Демин многое и безоговорочно привык решать сам. И в этой возникшей взрывом и неумолимо развивающейся ситуации он сразу определил для себя право во всем разобраться самому и авторитетом своего мнения решить окончательно возникшие проблемы. И ошибся, все еще не ведая о тех событиях, которые связали в тугой житейский узел не только судьбы Наташи и Савелия, но и судьбы его семьи, его детей и внуков. А справедливую меру расплаты в этой трагической истории определила жизнь.

Где началась вся эта круговерть? В боях под Шадрицей, на Украине. В неволе, среди военнопленных. В оккупированных Борисове, Жодине, Смолевичах…

То время, те события давно уже стали памятью. Когда взметнулась она взрывом из прошлого? Через десятилетия, за тысячи километров от тех мест — в Париже, в сборочном цехе одного из предприятий фирмы «Ситроен».

Больше всего в том сборочном Демина заинтересовали роботы: поглощенный их равномерными манипуляциями, он мысленно представил новый сборочный у себя на МАЗе и уже приспосабливал роботы туда, на самые «узкие» участки главного конвейера. Демин был настолько занят этим наиважнейшим делом, что обращенного к себе вопроса не услышал, а при повторении не понял.

Мастер сборочного цеха обращался к Демину и на русском языке — терпеливо, третий раз — повторил вопрос:

— Имеет ли господин Демин возможность поговорить наедине со мной?

— Мсье Мишель Гринье, — представил мастера переводчик фирмы, — исполнительный и добросовестный служащий.

Все еще мысленно занятый роботами, Демин недовольно спросил:

— Зачем поговорить наедине?

— Деревня Шадрица и наша, двести девяносто восьмая стрелковая…

— При чем здесь вы, мсье, и моя дивизия? — удивился Демин.

— Мы вместе сражались в этой дивизии.

До чего же тесен может оказаться мир! Демин кивнул:

— Согласен. Через полчаса. Когда закончится осмотр.

— Спасибо.

Похожие на металлических журавлей, с размеренной последовательностью, по-прежнему совершали роботы свои манипуляции, но Демин почувствовал, что как-то смазалась в сознании отчетливость восприятия всего производственного процесса, исчезла та легкость, с которой процесс затем разбирался на составные части, а безмолвные роботы вдруг разом взбунтовались и не желали занимать предполагаемые места на новом конвейере МАЗа. Один из них даже приспособился подавать снаряды к сорокапятке в бою под Шадрицей, и Демин силился припомнить, кем мог быть там этот респектабельный мсье Мишель. Именно респектабельный! Удобный и элегантный рабочий костюм, модная рубашка, со вкусом подобранный галстук, ровный, в ниточку, пробор и бриолин на поседевших волосах… Ничего русского в мсье Мишеле Демин не заметил и потому представить его в своей стрелковой дивизии под Шадрицей не мог.

Волевым усилием он заставил себя вернуться на главный конвейер, к роботам, и, снова отключившись от всего постороннего, продолжал осмотр. Закончив его, почувствовал на себе внимательный взгляд и, запаковав в памяти вариант решения по роботам на МАЗе, вопросительно глянул на представителя фирмы, после чего тот понимающе наклонил голову:

— Буду ждать у машины.

Демин повернулся к мастеру:

— Слушаю, мсье Мишель.

— Да не Мишель — Грибневич я, товарищ командир пулеметного взвода! Михаил Грибневич. А в Мишеля Гринье меня переделали согласно здешней моде. Помните, как хлебнули мы горюшка с вами по ноздри на тех высотах, под Шадрицей?

Демин, конечно, помнил и Шадрицу, и то, что было после. Это самое «после» непроходимой пропастью легло между ним и респектабельным мастером сборочного цеха.

Спеша заполнить возникшую паузу, мастер вытянул дряблую шею, на которой перекатывался кадык, и опять почтительно напомнил:

— Михаил Грибневич я. Неужто запамятовали?

— А-а, Мишка Шакал, — глухо проговорил Демин. — А я думал, тебя повесили наши либо сам подох: как говорится, собаке собачья смерть… Впрочем, таких, как ты, с собакой сравнивать грешно. Тебе положено другое сравнение.

— Прощенья мне, значит, даже за давностью срока нету?

Демин тяжело посмотрел в бегающие зрачки мсье Мишеля — Мишки Шакала:

— А тех, на этапе, товарищей по плену, кого предал и погубил, по срокам давности ты сумел позабыть?

Видимо, такой поворот разговора мастер предполагал и был к нему готов. Черты его лица опять стали четкими, на скулах заиграл румянец и на губах возникла едкая улыбка:

— А ему, господин Демин, напарнику моему, этот самый срок давности, значит, положен? Ладно, был я в шкуре полицая, но и Савелий носил такой же мундир. Ну, отсидел там сколько-то… Зато сейчас в почете, да еще при ордене боевом, выхваляется. Это мне в точности родственник из Белоруссии отписал. Напарник мой, Савелий, у вас на заводе работает и чем-то подладил товарищу генеральному боссу: квартиру бесплатную вы ему дали, сынков начальничками пожаловали. А мне на чужбине что — французским харчем давиться да слезами свою долю запивать? Мать с тоски по мне в своей деревне померла…

— Со стыда и горя за такого сына померла, — безжалостно уточнил Демин и, выдержав паузу, поинтересовался: — Значит, жив Савелий?