Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без - [3]

Шрифт
Интервал

– Пушкин не танцует.

– Что, Таша? Расскажи, как он.

Но младшая только растерянно улыбалась. Не выдержала мать:

– Он весь вечер не спускал с нее глаз и говорил комплименты.

– Ташенька?! А ты, ты что ему отвечала?

– Не помню… я не знаю…

– Вот то-то и оно, что мямлила, точно дикарка какая, и краснела наша скромница. Где уж тут Пушкина завоевать, не расплакаться бы у всех на виду.

– Да ты не влюбилась ли? – участливо заглянула в лицо Азя.

– Нет, но он такой необычный.


Пушкин пробыл в Москве совсем недолго – уже в начале января уехал, казалось, все на том и закончилось. Ну увидел красивую барышню на подростковом балу, ну наговорил кучу комплиментов, ему не привыкать, вон сколько разговоров про пушкинские амурные дела и влюбленности ходит – и уехал в свой Петербург или еще куда-то. Для него Москва – провинция, не здесь барышень ловить.

Но и в семье Гончаровых Пушкина как возможного жениха не воспринимал никто, даже сама Таша. Она понимала, что просто попала на глаза знаменитому поэту, понравилась своей красотой, но это ничего не значит. Сердечко Наташи Гончаровой если и билось, то вовсе не от любви к Пушкину, а просто от воспоминания, что известнейший поэт и любитель женской красоты столь высоко оценил ее внешность.

Однако в марте Пушкин приехал в Москву снова, хотя раньше его сюда ничем не заманить. Был Великий пост, балов не давали, зато проходило множество концертов, в том числе благотворительных. Это было Наталье Ивановне по карману, билеты стоили недорого, к тому же на концерты можно отпускать девиц одних, не тратясь на платья для сопровождения.

На концерты в Благородном собрании Азя и Таша ездили вместе, там и увидели снова Пушкина. Он уверенно подошел, снова говорил, снова был восхищен младшей Гончаровой… И так едва ли не каждый день. В начале апреля Федор Иванович Толстой, прозванный Американцем, представил Пушкина Гончаровым официально, Наталья Ивановна пригласила поэта бывать у них дома. Пушкин приглашением воспользовался, бывал часто, но вел себя просто странно.

– Не понимаю, столько слышала о его вольностях и его предерзком с дамами обращении, но ничего такого не вижу… – пожимала плечами Наталья Ивановна.

Младший из сыновей Сергей с удовольствием рассмеялся, лукаво поблескивая на сестру глазами:

– А он в Ташу влюбился!

– Господь с тобой!

– Влюбился, влюбился! Свататься будет, я точно знаю.

Не успели спросить, откуда знает, как Сергей показал альманах «Северные цветы», выпущенный к Святкам:

– Вон, смотрите, все сватовство и описано!

В альманахе действительно была напечатана глава из «Арапа Петра Великого», как раз та, в которой царь лично приезжает сватать Наталью Ржевскую за своего крестника Ибрагима.

– Тьфу на тебя, глупый какой! – рассердилась мать.

А сама Таша едва не плакала от смущения.

– И она влюбилась, вон как краснеет.

– Ничего не влюбилась. Просто он же Пушкин.


Однако Пушкин вел себя странно не только у Гончаровых, он посещал два дома с невестами – на Никитской Гончаровых и на Средней Пресне Ушаковых. С Екатериной Ушаковой его связывала давняя дружба и влюбленность. Сестры Ушаковы, почувствовав угрозу потери поэта для своего дома, принялись активно распускать слухи о скорой его женитьбе на Екатерине, а еще, словно в отместку, изрисовывали свои альбомы карикатурами на Наталью Гончарову.

Потому и страдали Таша и Азя.

– Ташенька, а ты его любишь?

– Не знаю…

– Так не любят! – авторитетно заявила Екатерина. – Любовь – это всепоглощающее чувство, если любишь, то уж никак не скажешь «не зна-а-ю…». И он тебя тоже не любит; если любят одну, то другой амуры строить не будут. Забудь его!

Наташа печально вздохнула. Нет, она и правда не любила Пушкина той самой всепоглощающей любовью, о которой говорила старшая сестра, но забыть его глаза, его легкие, умные речи, его восхищение, наконец, не могла. Лучше бы не приезжал совсем!

И вдруг 30 апреля к Гончаровым явился Федор Иванович Толстой. Весь вид его говорил о необычности визита и особой важности. В комнату, где Наташа и Екатерина сидели с рукоделием, вбежала возбужденная Азя:

– Таша… там Толстой!

– И что?

– Таша, он сватать приехал, вот тебе крест сватать!

– Да ну тебя! – отмахнулась Екатерина. – Скажешь тоже: сватать!

Но Александра оказалась права: Федор Иванович Толстой и впрямь приехал просить руки Натальи Николаевны от имени Пушкина.

Наталья Ивановна Гончарова явно смутилась. Конечно, лестно, когда первый поэт России, столь известный Пушкин твердит о своей любви к ее дочери, о том, что она краше всех девиц на свете, однако что за спешка? Да и Таша совсем молода… Имелась еще одна причина раздумий – сестры Гончаровы были бесприданницами, и хотя об этом знала вся Москва, признаваться не очень-то хотелось.

Мать решила повременить: коли серьезны намерения поэта, так никуда не денется. Ответила уклончиво, мол, молода слишком та, чьей руки Александр Сергеевич просит, пусть несколько подрастет. Это не был отказ, но и не согласие тоже.

Наталья Ивановна воспринимала это как не согласие, а Пушкин как не отказ. Он написал благодарное письмо за то, что не отказали, оставив надежду, и… умчался невесть куда! Поговаривали, что на Кавказ. Судьбу испытывать? Или, не получив быстрого согласия, так же быстро передумал?


Еще от автора Наталья Павловна Павлищева
Роксолана и Султан

Всем поклонницам самого популярного любовно-исторического сериала «ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВЕК»! Женский бестселлер в лучших традициях жанра. Захватывающий роман о легендарной Роксолане, ставшей любимой женой султана Сулеймана Великолепного, чье царствование вошло в историю как «Золотой век» Оттоманской Порты.Она попала в плен во время татарского набега на русские рубежи и за редкую красоту была оценена на вес золота. Она закончила специальную школу наложниц, где готовили девушек для лучших гаремов, обучая не только любовному искусству, но и поэзии, языкам, музыке, танцам, – и была преподнесена в дар Сулейману, который полюбил ее с первого взгляда.


«Врата блаженства»

Из простой наложницы она стала любимой женой султана, раз и навсегда завладев его сердцем. Она поднялась из гарема во дворец, родив Сулейману Великолепному наследника престола. Ей пришлось отречься от своего славянского имени Роксолана, превратившись в Хюррем, что переводится как «веселая», «смеющаяся», – но за ее прекрасной улыбкой таятся бритвенно-острый ум и стальная воля. Ибо правду говорят: рядом с троном – рядом со смертью, а «Врата блаженства» («Баб-ус-сааде» – так называли гарем султана) смазаны ядом.


Хозяйка Блистательной Порты

НОВЫЙ РОМАН о легендарной Роксолане, ставшей женой султана Сулеймана Великолепного и любовью всей его жизни! Наш ответ турецкому телесериалу «Великолепный век», оболгавшему эту великую женщину! Подлинная история славянской красавицы, которая из пленной рабыни превратилась в хозяйку Блистательной Порты, разделив с мужем трон Османской империи!Хотите знать, за что турки считают Роксолану-Хюррем «ведьмой», околдовавшей султана? В чем секрет ее вечной молодости и немеркнущей красоты? Как ей удалось разогнать гарем, разрушив прежний порядок вещей, и стать не просто любимой, а единственной для мужчины, познавшего тысячи дев? Желаете приобщиться к сокровенному любовному искусству этой божественной женщины, ради которой муж отказался от всех наложниц и до конца жизни не посмотрел больше ни на одну юную красавицу? Тогда читайте эту книгу!


Дева войны. Кровь и пепел

Испокон веков Русская Земля держится не на каменных загривках мифических атлантов, а на плечах русских женщин.На что способна наша современница, заброшенная в кромешный ад 1237 года, в лютую зиму Батыева нашествия? Что выберет – сбежать обратно в «светлое будущее» или встать плечом к плечу с пращурами, дабы испить общую чашу? Взойдет ли на стену обреченной Рязани? Не дрогнет ли, умывшись кровью в беспощадной сече? Сможет исправить прошлое, предотвратить катастрофу, отменить монгольское Иго? Удержит ли на своих хрупких плечах Русскую Землю – или рухнет под непосильным грузом горя, крови и пепла?


Трон любви

Хотите увидеть блистательную эпоху Сулеймана Великолепного глазами его славянской жены Роксоланы? Желаете заглянуть в запретный мир гарема и смертельно опасных дворцовых интриг? Читайте этот любовно-исторический роман, перед которым меркнет телесериал «Великолепный век»! Как не только завоевать сердце султана, но и остаться любимой и желанной даже через 20 лет брака? Как сохранить любовь мужчины, познавшего тысячи женщин и давно потерявшего счет наложницам? Как в сорок лет быть прекраснее и милее молодых соперниц? Сможет ли Роксолана стать Сулейману Великолепному не просто женой, но и незаменимой советницей, соратницей во всех государственных делах, фактически соправительницей Блистательной Порты? Удастся ли ей «приручить» султана и превратить его царствование в «великолепный век»?


Роксолана-Хуррем и ее «Великолепный век». Тайны гарема и Стамбульского двора

Нет сейчас более популярного любовно-исторического сериала, чем «ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВЕК». История славянской пленницы Роксоланы, ставшей всесильной Хуррем, законной женой султана Сулеймана Великолепного, покорила многие миллионы телезрительниц. Ни до Роксоланы, ни после нее султаны Османской империи не женились на бывших рабынях по законам шариата и не жили в моногамном браке, они вообще предпочитали официально не жениться, владея огромными гаремами с сотнями наложниц. А Сулейман не только возвел любимую на престол Блистательной Порты, но и хранил ей верность до гроба — и после кончины Роксоланы написал такие стихи: «А если и в раю тебя не будет — не надо рая!»Эта книга — больше, чем политическая биография или любовный роман, вы найдете здесь массу интереснейшей информации о «Великолепном веке» Блистательной Порты, будь то самые сокровенные тайны гарема и Стамбульского двора, любовные стихи Роксоланы и Сулеймана, история появления кофе и рахат-лукума или старинные рецепты османской кухни, включая «эксклюзивные» блюда, приготовленные для пира в честь обрезания сыновей султана.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.