Натали - [3]

— Данные сканирования в процессе приема.

— Давай что есть.

Перед мысленным взором возникла четкая компьютерная схема штурмового носителя класса «Нибелунг». Эти космические аппараты, оснащенные собственным гипердрайвом, предназначались исключительно для доставки на планеты и последующей поддержки серв-соединений Альянса.

Каждый «Нибелунг» (при полной боевой загрузке) нес на своем борту двух «Фалангеров», трех «Хоплитов», плюс взвод андроидов пехотной поддержки и автоматы перезарядки — примитивные механизмы, способные осуществлять смену боекомплектов и мелкий ремонт серв-машин непосредственно в ходе боевых действий.

Данные проникающего сканирования по первому, покинувшему гиперсферу штурмовому носителю показывали его стопроцентную загрузку.

Логично предположить: остальные модули также несут на борту полнокровные серв-соединения, а это означало, что в зоне ответственности батальона через шесть минут осуществят десантирование четыре взвода серв-машин.

Земцов бросил взгляд на экраны обзора. «Фалангер» командира батальона, полковника Ремезова уже подходил к шлюзу, за которым располагался механизм подъемника.

— Натали…

— Да, Андрей? — В ее немедленном, мягком отклике ясно звучали нотки чувственного восприятия, будто кибернетическая система «Хоплита» испытывала перед боем особые, неприсущие обыкновенной машине чувства.

Так оно и было.

Капитан Земцов не выжил бы в сотнях боев, не будь рядом ее — призрака, от которого осталось лишь имя.

Как он мог позволить технарям стереть память Натали, его боевой подруги, которая суть — давно уже не «Одиночка», — она часть его обгоревшей души, образ, возвращенный памятью, последний лучик человечности среди хаоса смерти…

Они были неразлучны на протяжении многих лет, прошли вместе через настоящий ад — как он мог отдать ее в грубые руки равнодушных техников, не знающих иной привязанности, кроме как напиваться до полусмерти в промежутках между боями?

Нет.

Однажды перешагнув через параграфы уставов, он уже никогда не последует пунктам инструкций.

— Второй, начинаю движение.

Что-то хрупко надламывалось в душе. Первый тактовый шаг серв-машины — сложная процедура, в которой одновременно задействованы десятки сервоприводов, гидравлических усилителей, электромагнитов, — ступоход выпрямляется, немного меняет форму, теряя угловатость консервационного положения, встают на место обтекаемые бронированные кожухи, закрывающие наиболее уязвимые места привода, и вот огромный сервомеханизм, чуть покачнувшись, делает шаг, от которого ощутимо вздрагивают помещения бункера.

— Ноль первый, на выходе чисто. Подъемник первого ствола пошел вниз. Включаю канал телеметрии данных.

Командная частота несет хрипловатый надсаженный в боях голос Ремезова, и, вслед за словами комбата, в разум начинают вливаться первые байты данных оперативной обстановки.

Шаг на платформу подъемника.

В рассудке, связанном с кибернетической системой «Хоплита», привычно концентрируется множество данных, но мысли от этого не путаются, обилие информации — не помеха, скорее благо, когда ты не ощущаешь себя оторванным от всех и вся. Спутники орбитальной группировки неотрывно следят за снижением «Нибелунгов», вариатор частот то и дело посылает в рассудок дозированные порции радиопереговоров между другими пилотами батальона, свидетельствуя: все в порядке, второй и третий взводы уже покинули зону глубокоэшелонированных технических боксов и теперь выдвигаются к цели, следуя параллельными курсами.

Потоки данных, вливаясь в объединенное сознание человека и кибернетической системы, мгновенно находят свое место в обобщенном понимании обстановки.

Однако, кроме обработки информации, есть среди мыслей и что-то иное.

Оно тревожит и настораживает одновременно.

Тихая, едва слышная музыка, от которой вдруг начинает щемить сердце, сбивается дыхание, и огромная серв-машина, сделав неверный шаг, с оглушительным хрустом надламывает попавший под ступоход ствол поваленного дерева, тихо взвывают, раскручиваясь до немыслимых оборотов, гироскопы самостабилизации, — внешне все выглядит вполне заурядно, но Андрей вбирает ощущения мгновенного сбоя, реагируя на происходящее мысленным вопросом:

— Что случилось, Натали?

Тишина.

Лишь внешние микрофоны транслируют тяжелую тактовую поступь, на командной частоте полковник Ремезов отдает приказ «Фалангерам» первой роты: «Занять позицию для залпа тяжелыми ракетами!» Перед внутренним зрением разворачивается контрастная картинка — первый «Нибелунг», не выпуская посадочных опор, открыл аппарель, и ударное серв-соединение Альянса начало высадку.

— Натали?

За спиной «Фалангеры» первой роты начали выдвигать дополнительные гидравлические упоры. Теперь их строй напоминает ракетную батарею — исполинские серв-машины сложили ступоходы, припав к земле, крышки пусковых тубусов открыты, и жала баллистических снарядов, способных поражать орбитальные цели, холодно поблескивают в ожидании пуска.

— Война скоро закончится, Андрей, — пришел наконец мысленный ответ кибернетической системы. — Я чувствую — это последний бой.

Холодом обожгло сердце.

Она не сказала: «Ты бросишь меня, уйдешь, и наша тайна перестанет быть ею — меня сотрут в ходе планового тестирования», потому что…