Наступление тьмы - [62]

А потом боль пропала.

— Готово, — она отвернулась к нашей скромной Плите, кубу пинвиума размером с пуфик, и втолкнула туда боль.

Тали как-то вызвалась забирать мою боль. Она глупо думала, что я присоединюсь к Лиге, буду исцелять, а она будет забирать мою боль и толкать в пинвиум. Это было тогда невозможно, Светоч бросил бы меня в тюрьму, но теперь я это делала.

Без нее.

Колокол в Лиге снова прозвенел. Еще больше раненых в пути.

Я глубоко вдохнула и побежала к палате.

* * *

К концу дня тела и дерево плавали вокруг города, создавая баррикаду от кораблей герцога. Два больших корабля пробились к Островам аристократов, но были пробиты, склонялись на бок, мачты пронзили виллу у берега. Герцог пытался добраться до нас, но мы сдержали его.

Другой корабль лежал на боку в воле у бухты Полумесяца, закрывая путь к Лиге лучше, чем мы бы построили. Маленькие лодки, которые мы потопили, пропали, делая воду опаснее. Две огненные лодки пытались обогнуть их и разбились, тоже потонули.

Герцог направил больше солдат к Северному острову. Реки синего и серебра еще лились по нашим улицам из кораблей, которые мы не смогли потопить. Мы удерживали их на Северном острове и Островах аристократов пока что, но нас было меньше.

— Так и знала, что найду тебя здесь, — сказала Айлин, пройдя в зал. Кровь была на ее рубашке, засохла у ее волос. Она помогала пациентам и Целителям все утро. — Лучший вид города.

— Не сегодня.

— Да уж, — она вздохнула. — Будет лучше.

— Думаешь?

— Да. И ты так думай. Никто не думал, что мы столько продержимся, но мы сдерживаем их.

Я попыталась улыбнуться, но не вышло. Могла я хоть надеяться? Я смотрела на корабли, которые мы потопили, на солдат, которых остановили. Огонь потушили.

Мы могли не победить, но, может, мы выживем.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Два полных дня мы держались. Раненые прибывали в Лигу, мы отсылали их обратно. Пожарные приходили, уставшие, и другие заменяли их. Мы не могли отправлять уставших солдат против свежих отрядов герцога.

Пристань горела, но огонь остановили раньше, чем он растекся по уголку ремесленника. Большая часть района рынка сгорела, некоторые огни еще пылали, но пожарные большую часть потушили. Один из островов аристократов стал пеплом.

— Никаких потерь, — сказал один из солдат, приходивший в себя. — Все равно там жили басэери. Мы отстроим.

Я молчала и исцеляла. Гевегцы строили те виллы. Ничего от басэери там не было, только то, что оставили семьи, которые они разрушили.

Еще одна ночь. Звон металла притих, костры горели на восточном краю Гевега, там был герцог. Больше огней было на западном краю, но там не было людей. Там пострадали последние здания у пристани.

— Еще один на шестой кровати, — сказала Ланэль, мы проходили друг друга. — Я притуплю боль и перекушу.

— Я подхвачу.

Солдат на шестой кровати улыбался. Эллис.

Я улыбнулась и взяла ее за руки.

— Рада видеть тебя, хоть здесь.

— Лучше здесь, чем умереть.

— Точно, — кто-то начал список мертвых в холле, но я еще не смотрела, кто там. Не было времени горевать. Я прижала ладонь ко лбу Эллис и ощутила ее, отметила те же порезы и раны, те же синяки, что я исцеляла днями. Я забрала их.

Эллис вздохнула.

— Спасибо.

— Как там снаружи?

— Было тяжело, но мы не пустили их. Джеатар невероятен. Он не дает нам терять надежду, держит нас сосредоточенными на бое, даже смешит порой. И те топильщики сильно помогли.

Я скривилась.

Она похлопала меня по руке.

— Мы были бы уже мертвы, если бы ты не придумала эти штуки. Они сократили силы герцога вдвое, дали нам время потушить огонь. Они заставили его причалить там, где мы были лучше всего готовы. Теперь он на суше, и он осторожен, а не разбивает нас. Если мы победим, то из-за этого.

Если мы победим. Она думала, что шанс есть, как и Айлин.

— Джеатар в порядке?

Эллис кивнула.

— Пару раз его ранили, но ничего такого, чем не справился бы Целитель на поле боя.

— Вианд хорошо о нем заботится?

— Очень. Я даже больше не хочу нанизать ее на рапиру.

Я улыбнулась.

— Это хорошо. Передашь ему и остальным от меня удачи.

— Хорошо.

Я обняла ее и ушла, понесла ее боль к Плите. Я протянула руки ученицы, и та сглотнула слезы. Я сбилась со счету, сколько раз она забирала мою боль.

— Это, наверное, последний раз сегодня, — сказала я, радуясь, как, пожалуй, и она.

— Они не нападут ночью?

— До рассвета — вряд ли. Они должны были устать, — у них было больше солдат, и они могли притвориться, что не нападают, чтобы мы ослабили защиту. А потом они отправят свежие отряды.

— Хорошо, — она взяла меня за руку.

Моя ладонь и пальцы покалывали, болели так, как еще не было раньше. Тали такое ощущала? Было ли это нормально после исцеления весь день? Если да, то она была крепче, чем я думала.

«Она крепче, ведь не ушла. Еще есть надежда».

— В столовой есть еда, — сказала я, голос дрогнул. Я кашлянула. — Поешь и поспи.

Она кивнула и ушла без слов, шаркая ногами.

В двенадцать еще рано идти на войну.

Я пошла за ней в столовую и наполнила миску, взяла рыбные пирожки. Айлин и Данэлло сидели за длинным столом. Тут ела раньше Тали. Смеялась. Жила. Как мама и бабушка. Я отвернулась. Я не могла сегодня есть здесь. Может, вообще не смогу. Я побежала.