Сегодня Амангельды Бабурович, после окончания рабочего дня первым делом подбил черную бухгалтерию — не меньше половины мяса пускалось «налево» по серым схемам, двойную бухгалтерию вел он сам, только ему понятными записями, самое смешное, что эти бизнесмены пользовались государственным имуществом для своего личного бизнеса, не несли никаких затрат на его содержание и получали от своих действий чистую прибыль. Но Амангельды Бабуровичу было все равно: еще отец говорил ему, что все русские — бараны, поэтому нет ничего плохого в том, чтобы их остричь.
Верно?
Получилось нормально, Амангельды Бабурович подвел итог и довольно потер ладони. Немало надо передать наверх — но и ему останется. Хороший день он решил отметить глотком КВВК — коньяк выдержанный высшего качества, которого в магазинах не было уже давно — а вот он им при желании мог мыться. Спиртные напитки ему и не только ему поставлял Гиви Несторович, он работал в Мосспиртторге на одной из баз грузчиком, но на самом деле он приглядывал, чтобы работники не воровали — база то давно принадлежала грузинской общине, а это — не государство, тут за воровство спрос другой — наизнанку вывернут. Амангельды Бабурович не так давно послал ему доброй говяжьей вырезки на шашлык — а Гиви Несторович отдарился коньяком. Натуральный обмен… а вы говорите, дефицит, дефицит… Дефицит только у тех, у кого или в кармане пусто, или в голове.
Глотнув коньяка и аккуратно запечатав бутылку — не просто пробку обратно закрутил, а еще и кусок пленки положил, как в пузырьке с лекарствами, чтобы не выдыхалось — Амангельды Бабурович пошел нанимать людей на ночную работу.
Парни уже стояли у ворот, Амангельды Бабуровичу повезло, что он нашел себе таких грузчиков. Из института физкультуры имени Лесгафта, крепкие, туши только так бросают и культурные вдобавок. Как-то раз бомжей нанял — так один, о Аллах, помоги — обосрался прямо в холодильной камере, другого места ему не было. Пьяные, расхристанные. А эти — нет, нормальные, трезвые, покурить в сторонку отходят, мясо оно сильно запах вбирает, даже мороженое. Хорошие ребята…
— Работа есть, начальник? — весело спросил бригадир, веселый парень, пошутить умеет. Деньги на него все выписываются, отчетность, однако.
— Есть, как не есть. Семь вагонов придет — по двадцать пять. И… три КамАЗа — ну… пятнадцать за каждый пойдет?
— Нет, не пойдет. Сорок за вагон, двадцать за КамАЗ.
— Ай, как нехорошо… А еще комсомолец наверное. Комсомолец?
— Комсомолец, комсомолец. А ты начальник, где-то еще грузчиков видишь? Всех уж наняли.
— Все равно — сороковник много. Тридцать пять дам.
— За КамАЗ — все равно по двадцать.
Амангельды Бабурович тяжело вздохнул. Цены, цены…
— Договорились. Заходи…
Подтащили вагоны, Амангельды Бабурович вместе с представителем железной дороги прошелся вдоль вагонов, посмотрел пломбы, подмахнул акт. Потом кусачками начал перекусывать проволоки, которые фиксировали двери.
— Так, значит. С этого вагона начинаете. Пойдем, покажу куда. Вон… видишь? Где коробки? Вон туда. Там и вешай, и аккуратно, чтобы не сорвалось. Понял? Давай — я сейчас приду, скажу, что дальше делать.
Сам Амангельды Бабурович вышел на улицу — на противоположной стороне темной, торговой улицы, где по обе стороны — базы да тресты — стояла его шестерка, довольно новая, купленная по очереди. Предлагали ему восьмерку новую, только в серию пошла — отказался, нечего светиться. Завел машину, подогнал задом к погрузочной рампе, открыл багажник, расстелил полиэтилен. Самолично выбрал полутушу, надел рукавицы, перенес ее в багажник. Тому, этому… уважение оказать, тут не столько деньги, сколько именно уважение. Немного оттает — он ее разрубит, разложит по пакетам — завтра распределит. Уважение — оно в торговле немаловажно, тут рука руку моет и обе… ладно, молчу, молчу…
— Начальник, что дальше то делать?
Амангельды Бабурович пошел, проверил, как разгрузили, отсчитал семьдесят рублей — он расплачивался сразу, это тоже важно. Если человек хорошо поработал — вознаграждать его нужно сразу же, а не к Новому году и чем-то материальным, а не вымпелом «Передовик производства». Заработал — тут же и получи. Государство глупое, этого не знает — поэтому и бардак кругом и везде.
— Теперь эти два… Вон туда кладите. Давайте…
У ворот сверкнули фары, раздался гудок клаксона.
— Подождите… Пока не делайте ничего. Сейчас.
Амангельды Бабурович побежал к воротам, открыл — за ними были три КамАЗа, бортовые, а не такие, на которых мясо возят.
Водитель головного приоткрыл дверь.
— Мы от Юрия Михайловича.
— Заезжайте. Видите, где холодильник открытый? Туда — вставайте.
Амангельды Бабурович пробежал рысью до холодильников, когда машины только еще тяжко ворочались во дворе, разворачиваясь на погрузку.
— Значит, так. Вагоны пока в сторону, грузим машины. Я покажу что грузить.
Один из студентов института физкультуры высунулся во двор.
— Так это ж обычные КамАЗы! В них мясо — нельзя.
— Поговори!
Старший дал говорливому подзатыльник.
— Помолчи. По двадцатнику, начальник?
Амангельды Бабурович вздохнул.
— Грузите. По двадцатнику…
Когда КамАЗы выехали со двора базы — один из студентов, переминавшийся с ноги на ногу крикнул.
