Наступление. Ч. 4 - [82]

А на следующий день ей удалось проникнуть в аэропорт, там она увидела самолет AWACS на базе С130, который официально армия покупать отказалась — и окончательно убедилась в своих подозрениях. Готовилось что-то крупное.

Самолеты, El Buro, самолет AWACS. Что это все значит?

Она лихорадочно вспоминала. Русские в Женеве подтвердили намерение прокинуть Афганистан — но потом в Москве произошел государственный переворот и…

Если русские отказались от своего намерения — неужели Пакистан готовится напасть на Афганистан, а значит — и на СССР. Они что там — совсем?!

Ей удалось отснять немного материала, в основном в движении, из кабины автомобиля, благо аэропорт находился в городской черте. Потом ей повезло еще раз — на пригородной дороге, под вечер, она увидела трейлеры. Большие трейлеры, зеленого цвета, на полуприцепах платформах — что-то большое, закрытое брезентом. Что это такое? Догадайтесь с трех раз, что это может быть?

Утром, она взяла с собой две кассеты, все кассеты, отснятые за день она прятала, не держала при себе. Проснувшись в машине, она допила воду из бутылки — такие продавали на каждом шагу, гуманитарная помощь, доела черствую лепешку. Взглянула на себя в зеркальце — краше в гроб кладут. Оголодала, отощала, одичала, волосы как метла… черт.

— Опустилась ты, старушка… — сказала она сама себе. Потом — завела мотор.

Уже выехав на дорогу, она догадалась — началось, причем началось сегодня, сейчас. Вперемешку — полицейские и военные машины на улицах, военные — на старых маленьких маттах, американских армейских джипах. Никого вроде не задерживают, но наблюдают. В небе — столпотворение, непрекращающийся гул моторов, армейские транспортники не соответствуют гражданским требованиям по шумности, и поэтому их бывает очень хорошо слышно. Стоит ли вообще сегодня снимать? Или стоит вообще сматывать удочки, потому что если они нападут на русских — русские то могут и ответить.

Все-таки решила снимать. Работа тянула на Пулицеровскую премию — единственная журналистка в самом эпицентре войны. Конечно, кадры для новостной программы не перебросишь, но — можно даже книгу будет написать. Потом. С фотографиями.

Да и — она журналистка или кто?

На Аэропорт роад ее излюбленное место было занято каким-то белым ООНовским пикапом с мешками в кузове, с сорго, что ли. Если бы это были местные или не дай бог полицейские — она просто проехала бы дальше, потому что с первыми объясниться не смогла бы, а от вторых надо просто держаться подальше. Но это были ООНовцы, они в обязательном порядке знают английский язык. Мало того — мелькнула мысль, что вот сейчас и можно будет познакомиться с кем-то из ООН, чтобы выяснить, нельзя ли вернуться в Штаты или просто выехать в какую-либо цивилизованную страну ООНовским транспортом.

И она решительно нажала на клаксон

Подполковник Басецкий спокойно, не нарушая никаких правил и выдерживая скорость движения уличного потока — свернул на Аэропорт роад, ближайшую дорогу, ведущую прямиком к международному терминалу. Посмотрел на часы — осталось чуть более пятидесяти минут. Пятьдесят минут для того, чтобы выйти из-под удара, зона сплошных разрушений будет примерно километр — но и тем, кто дальше — тоже не поздоровится. Надо будет поймать машину или сесть на какой-нибудь автобус… нельзя оставаться в городе. Можно добраться до объездной и там попроситься автостопом, только заранее снять ООНовский значок.

В его кармане был пистолет, он прятал его вне дома и, выезжая на дело — забрал. Стандартный советский Макаров, привычный как носки или фуражка, такой он носил на поясе больше двадцати лет. Не поделка местных пакистанских оружейников — а трофейный, снятый с убитого советского офицера в Афганистане, больше ему здесь взяться было неоткуда, мы в Пакистан оружие не поставляли. Из него он стрелял как и все советские офицеры, то есть более-менее. Если его остановят — он не будет оказывать сопротивления до тех пор, пока полицейские или военные не захотят обыскать машину или его самого, правила, предусмотренные в мандате ООН, запрещают делать это и если они это сделают — это будет нарушением закона. Патрон в патроннике, предохранитель снят — если они это сделают, то он выхватит пистолет и попробует убить столько пакистанских полицейских, сколько сможет. Потом убьют его, наверняка убьют и так будет лучше — чем сгореть в атомном пламени. Потом вызовут старших, перестрелка и убийство сотрудника ООН это чрезвычайное происшествие и они не тронут машину до приезда криминалистов и старших по званию полицейских офицеров. А когда они приедут — то будет уже все равно, разверзнется ад и свершится тризна. Тризна по его дочери и по всем убитым в Афганской войне.

Он ехал по улицам Пешавара, и смотрел по сторонам. На улицах были люди. Их было много, чуть ли не больше, чем в Москве, люди были бедные и передвигались в основном пешком. Очень много молодежи… он никогда нигде не видел столько молодежи. Рикши… трехколесные мотоциклы с огромными грузовыми тележками сзади, такие же, но с пассажирскими — как дешевое такси, и их тоже полно. Шум, гам. Все женщины в парандже.