Настоящий мужчина - [2]

Хотя, справедливости ради, он вовсе не урод. А некоторые назвали бы его очень даже симпатичным. Но, во-первых, красота не главное достоинство настоящего мужчины.

А, во-вторых, его красота была совсем не такая, какая обычно привлекает женщин. Тонкие черты, светлые кудри, небесная лазурь в глазах. И весь он элегантный, утончённый, изящный, точно принц эльфов. Одногруппницы ласково звали его Артурчиком, опекали, даже любили, но не так, не страстно, а как младшего брата.

Хотя «так» ему и не надо было. «Так» он хотел только с Мариной. Но она была недосягаема.

Дважды недосягаема. Потому что помимо всего прочего, Марину почти постоянно сопровождал её брат. А вот уж с кем- с кем, но с Андреем Соколовым никто связываться не хотел. Высоченный, здоровый, косая сажень в плечах, он любого мог в бараний рог согнуть. И особенно сурово он оберегал свою сестру.

Был случай, когда он одного чересчур назойливого её поклонника отправил в нокаут. Правда и сам потом чуть не вылетел из института. Родители поклонника даже грозились тюрьмой.

Но подключился декан Хоботов: Соколова нельзя отчислять, он идёт на красный диплом, он учится по направлению от государства как сирота, да, он, в конце концов, и есть круглый сирота.

И это правда, у Марины и Андрея не было ни родных, ни близких. Может, поэтому он и стерёг её как ванпанчмен, не подпуская к ней никого из местных кавалеров. Возил её в институт и из института на своём мотоцикле. Ну и в течение дня бдил.

Впрочем, и сама Марина вполне могла постоять за себя. Тех, кто всё же пытались за ней приударить, она отсекала резко и бескомпромиссно. А особо самонадеянных и назойливых могла жестоко обсмеять.

Так что все пути к ней были заказаны…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4

На третьем курсе, когда пришло время выбирать второй язык в придачу к основному английскому, Артуру неожиданно подфартило: и он, и Марина выбрали один и тот же – французский. Он – просто наобум, а она, как выяснилось позже, обожала французский кинематограф.

И оба оказались в одной группе. Когда Артур увидел список групп, вывешенный на стенде возле деканата, то глазам поверить не мог. И даже ничуть не смутило, что теперь он в новой группе – единственный парень.

Парней вообще на их факультете было раз в пять меньше, чем девчонок. А те, что были на курсе, подались изучить китайский и японский. И пусть. Так даже лучше.

Первое время Артур пребывал в эйфории. Это же то, о чём он два года мечтал – беспрепятственно видеть её каждый день, слышать её голос, иметь возможность поговорить и, может быть, даже надеяться на что-то большее…

Это что-то большее Артур рисовал в воображении каждый вечер. Иногда увлекался настолько, что выпадал из реальности и с трудом возвращался обратно. А порой так смелел в фантазиях, что самому потом делалось стыдно.

Однако счастливым Артур чувствовал себя недолго. Любить Соколову на расстоянии было, оказывается, легче.

Раньше он, конечно, тоже томился и ждал совместные лекции, но поскольку виделись они всё же не часто, то она оставалась просто мечтой, прекрасной и несбыточной. И как-то получалось у него разделять мечту и повседневную жизнь. Он не сходил с ума, не грезил ежечасно, он чем-то занимался, ел, спал, готовился к семинарам, в общем, жил вполне нормальной жизнью.

Теперь же мечта незаметно переросла почти в одержимость. На парах Артур ничего не соображал и пока выезжал исключительно на уже сложившейся репутации прилежного студента. Рядом с ней он изнемогал от жгучего, удушливого волнения. Вечерами не мог ни есть, ни спокойно заниматься обыденными делами. Ночами терзался бессонницей.

Но хуже всего – выходные. Вот где мука. Целых два дня без неё казались невыносимыми, сродни абстинентному синдрому.

«Я схожу с ума», – сокрушался Артур, чувствуя себя совершенно больным. Но ничего с собой поделать не мог.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5

Поначалу они совсем не общались. Артур до дрожи боялся подойти к Соколовой. Не мог даже поздороваться при встрече – язык деревенел, а сердце начинало неистово колотиться где-то у самого горла. Поэтому, завидев её, он тотчас отворачивался. Зато потом, в течение пары, украдкой пожирал её глазами.

Первое время Марина как будто ничего не замечала: ни его смятения, ни потаённых взглядов, ни самого Артура. Это, может, и обидно, но он хоть как-то тогда мог дышать...

Однако позже она стала то и дело подлавливать его взгляды.

Бывало, заходит Соколова в аудиторию за пару минут до начала пары, как обычно, а он её уже заранее слышит по шагам, узнает по голосу, и сразу же отворачивается к окну. Лишь бы она не засекла, как щёки опаляет стыдливый румянец. А на неё он ещё насмотрится во время занятия.

Но насмотреться не получалось. Стоило ему взглянуть на Соколову, и она, как чувствовала, тотчас оглядывалась, чем повергала его в ещё большее смущение.

А однажды зашла в аудиторию, как всегда незадолго до начала пары, поздоровалась с девчонками, обменялась дежурными фразами, а потом вдруг отчётливо произнесла: «Привет, Артур».