Настоящий итальянец - [7]

– Никогда я о таких плащах не слышал! Никогда! Может быть, потому что ткани – это все-таки не то, чем по-настоящему славится Болонья.

– Ты прав, Доменико, Болонья известна столькими вещами, это прекрасный город, но…

– Да, да, Стефано! Пирожками, луком.

– А кроме вкусной еды там есть знаменитый университет, например. Но только не мода. Боже упаси. Какая мода в Болонье? Окрестности города славятся своей обувью. Но не более того.

Я был в отчаянии. Модные иллюзии из советского прошлого окончательно растворились в суровой правде истории. Видя мое уныние, Стефано решил меня приободрить.

– Послушай, а может, эту ткань делали у вас в России? Ну, вот так, в СССР, скузи. И кто-то просто назвал ее «болонской», чтобы выдать за «настоящую» итальянскую!

– Стефано, ты прав! Это гениально! Да, это такая реклама была просто. Такой вот рекламный ход. Все дело в маркетинге.

– Слушай, а если… давай, чтобы стать еще популярнее, мы тоже сменим название на «Дольче и Болонья»! Я уже даже готов к смене фамилии.

– Да-да, точно! Ты гениален. А потом скажем, что мы используем болонскую ткань, сделанную в России. И будем завозить ее из Москвы.

Культовые модельеры настолько увлеклись своим безумным проектом, что их уже было невозможно остановить. Я же убедился в одном: общее будущее у нас с итальянцами точно есть, а вот с общим прошлым, похоже, покончено. И не спасут даже «Невероятные приключения итальянцев в России». Но ведь в этом фильме единственный раз за всю историю советского кино офицеру госбезопасности «позволили» по сценарию влюбиться в иностранку. И именно в итальянку.

Я не торопясь ехал на своем раритетном друге, когда вдруг в зеленом автомобиле что-то рявкнуло, вздрогнуло, тряхануло. «124-й» не выдержал ни нагрузок, ни воспоминаний и стал как вкопанный посреди миланского индустриального пейзажа. Вот уж точно, на сегодняшний день умерло все, включая последний «Фиат»! Помощи ждать было неоткуда. Оставалось одно – вызывать эвакуатор. Меня посещали «радостные» мысли о том, как я буду оправдываться перед синьором Торкьо, веселым директором музея «Фиат». До Турина-то тем более больше двухсот километров. И тут скрежет тормозов вывел меня из оцепенения. Со мной поравнялся роскошный белый кабриолет «Мазерати». Что-то знакомое было в лице владелицы, не менее роскошной, чем ее автомобиль. Поправив растрепавшиеся на ветру от быстрой езды волосы, приподняв солнцезащитные очки, прекрасная гонщица вскрикнула: «Вадик?!» Я увидел перед собой однокурсницу Катю. Несколько лет назад она решила получить второе образование. Закончила модную миланскую школу архитектурного дизайна, удачно вышла замуж и теперь рассекала по Италии на спортивной «Мазе». В общем, наша Катя на их «Мазерати». Что бы сказал Пальмиро Тольятти? Только одно: «Прощай, коммунистическое прошлое, здравствуй капиталистическое настоящее!» А Катя словно читала мысли пламенного революционера. «Бросай ты эту рухлядь. Неприлично даже, на чем ты ездишь». «Да это исключительно для погружения в местный колорит. Я, Катя, книгу пишу», – попытался оправдаться я. «Тоже мне, писатель!.. Поехали». «Куда?» – я не верил своим ушам. «Хватит жить воспоминаниями! Я тебе отвезу в Форте-дей-Марми. Курорт такой модный. Там у нас с мужем дом. Я думаю, тебе будет не менее интересно. Глускер, ну поехали!»

Катя не дала мне опомниться, схватила сумку, закинула ее в салон «Мазерати». Мы удалялись от маленького «Фиата», который на фоне «Мазерати» становился еще меньше. Мне стало немного грустно. «Не волнуйся! Ничего с ним не будет. Через два дня я привезу тебя на это же место. Вот увидишь, он будет стоять здесь же, в целости и сохранности». «Да, Катрин, ты права, но завестись он и через два дня не сможет». Будь что будет! Пока же мы ехали на море. Расслабиться действительно уже очень хотелось. И главное, что первый раз за эти дни не я был за рулем. Хотя, признаюсь, что в Форте-дей-Марми я бы с удовольствием въехал именно за рулем белого «Мазерати».

Белый кабриолет мчался по центральной набережной Форте. Кипарисы, пальмы, апельсиновые деревья. Снова кипарисы, пальмы… До войны это был маленький рыбацкий поселок, который впоследствии пострадал от бомбежек. Впрочем, даже тогда, до войны, существовала одна часть Форте, которая называлась «Рома Империале», что значит Имперский Рим. Уже тогда здесь отдыхали владельцы заводов, газет, пароходов. «Смотри, это вилла Андреа Бочелли, ну, слепого тенора, знаешь?» – перекрикивая рев мотора «Мазерати», крикнула мне Катя. Я знал о нем. «А это виллы наших олигархов, не буду говорить, каких, это неважно. Если повезет, мы их еще встретим на набережной и в ресторанах». Я смотрел на эту невеликую (и по российским, да и по французским меркам) роскошь и думал, почему же этот городок притягивал всегда к себе и русских аристократов, и итальянских коммунистов? Все лидеры Итальянской компартии в свое время имели здесь виллы и даже устраивали в Форте-дей-Марми свои съезды. Сюда же приезжали и советские бонзы. Впрочем, тайно. Все началось с того, когда один из лидеров Итальянской компартии Энцо Брокколини женился на москвичке Алле.