Настоящие деньги - [95]

«Да! — вдруг вспомнил он. — Это же… это же Пахом! Тот самый чувак, с которым Аркадьич имел какие-то дела».

Но данное открытие Вальке тогда ничего не дало. Имеет ли группировка, в которой числился Пахом, отношение к исчезновению Кранца, не имеет — выяснить это ему было не по силам.

Дождавшись, когда «Волга» укатит со двора, Валька, натянув треники, подошел к двери и острожно приоткрыл ее. В коридоре было пусто. Дверь комнаты тети Шуры была плотно прикрыта — видать, тетка серьезно струхнула после такого неожиданного бандитского штурма их скромной коммунальной жилплощади (хотя… потом она еще долго будет рассказывать во дворе о жулике Кранце и о том, как она, оставленная гадами-соседями, в гордом одиночестве геройски встала грудью на защиту их несчастной коммуналки).

Немного постояв на пороге своей комнаты, Валька решился-таки переступить его. Взору его тут же открылась другая соседская дверь — с развороченным замком. В комнате за нею не так давно проживал несчастный дядя Боря.

Что же искали бандиты у него? Вальке это стало настолько интересно, что от недавнего его страха не осталось и следа. Он уступил место любопытству. Дверь «гости» Кранца за собой не закрыли. Да и, собственно, нечего было закрывать — развороченный замок ее выглядел довольно печально. Валентин подошел к двери и немного приоткрыл ее. Потом, набравшись еще чуток храбрости, потянул за ручку сильнее, после чего почти уверенно шагнул в комнату старика.

При этом с удивлением отметил, что, несмотря на довольно тесные взаимоотношения с соседом в последнее время, в его комнате ему так ни разу и не довелось побывать.

Наверное, окажись он здесь раньше, ничего интересного для себя и не увидел. Стандартная советская мебель: шифоньер, книжный шкаф, софа, стол и пара стульев, цветной телевизор «Радуга» в углу. Только сейчас все это было сдвинуто, перевернуто, разбросано… Сущий кавардак! Валька ни минуты не сомневался — в квартире что-то искали. Но что? Клише? Так все они были в портфеле у Бориса Аркадьевича тогда, когда он собирался ехать на встречу с заказчиком. А заказчиком, как догадывался Валька, был кто-то из той рэкетирской шайки, в котором состоял Пахом. Возможно даже, покровительствующий ей председатель горкома ВЛКСМ с фамилией… Забыл. На «Ч», кажется. Да и не столь это важно. Судя по всему, выходило, что не довез до них тогда дядя Боря товар?

Не знал Валька Невежин ответы на эти вопросы. А в комнате старика ему нечего было делать вообще. Сердце подсказывало: скоро сюда явится и милиция. Так что не надо тут ничего трогать, а лучше, вообще, быстрее уйти восвояси. И Валька уже повернулся к выходу из комнаты, как вдруг взгляд его зацепился за небольшую картину в рамочке, являвшуюся единственным украшением голой стены с дешевенькими желтыми обоями. Взглянул на нее Валентин и не поверил собственным глазам: это был его собственный рисунок той несчастной трехрублевки, которую некогда попросил его изобразить Борис Аркадьевич.

Но как такое может быть?

Валька помнил точно, что рисунок этот он собственноручно забрал из фотосалона Кранца, когда навсегда покидал его: снял со стены, положил в сумку. Да и сейчас рисунок этот, как и наказывал дядя Боря, хранится у него, а значит, его просто физически не может быть здесь, в соседской комнате. Валька даже потер глаза — не привиделся ли ему этот трояк в рамке? А потом протянул к рисунку и руку, наверное, дабы убедиться в его реальности. И вот только тогда, рассмотрев рисунок поближе, Валька понял — это не рисунок, а фотография. Хороший цветной снимок! Но вот только зачем Борису Аркадьевичу потребовалось переснимать его? Сейчас Валька воспринимал эту картинку на стене, как привет от своего наставника из прошлого. Правда, неожиданно ему вспомнился один единственный кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя»: портрет сержанта Синичкиной на двери магазинной подсобки. Так Глеб Жиглов подал знак Шарапову, что подсобочка перед носом того непростая!

«А уж не подает ли Борис Аркадьевич этой “трешечкой” и мне какой-то знак?» — подумал Валентин.

Чтобы отмести это предположение, достаточно было протянуть руку к рисунку и убедиться, что рамка намертво прикручена шурупами к стене. За нею явно ничего не спрячешь.

Но Валька подумал, что лучше все же эту «трешку», пускай и всего лишь на фотографии, но убрать из комнаты Кранца. Вдруг потом милиция заинтересуется этим странным снимком? Узнают, кто автор сего художественного «шедевра». А дальше установят, что у автора этого с исчезнувшим соседом были тесные рабочие отношения на не совсем законном, а вернее, совсем незаконном поприще фальшивомонетничества. Да еще и талончики поддельные на автобус припомнят…

Валентин попытался вытащить фотографию нарисованной трехрублевки из рамочки, не повредив той. И оказалось это делом на удивление легким. Фотографию можно было извлечь из нее, как проездной билет из специальной пластиковой рамки. А там…

Валька ахнул. Глазам его открылась металлическая дверца, сделанная прямо в стене. «Я прям как Буратино!» — улыбнулся он, вспомнив место в сказке, где описывалась потайная дверь, скрытая за старым холстом с нарисованным на нем очагом.