Настольная книга атеиста - [6]

Несмотря на свой рационализм и борьбу свою против догматизма средневекового сознания, Абеляр оставался в плену религиозных представлений. Тем не менее его взгляды, объективно подрывающие основы религии, вызвали в среде духовенства бурю негодования. В 1121 г. собор в Суассоне объявил эти взгляды еретическими, заставил Абеляра публично сжечь свой трактат и заключил его в монастырь.

Свободомыслие пробивало себе путь и в Италии. В XII в. во Флоренции выступил ряд ученых, выдвигавших эпикурейские, материалистические и антирелигиозные идеи.

Ряд видных представителей антирелигиозного свободомыслия выступил в эту эпоху в мусульманском мире.

Здесь прежде всего следует упомянуть таджикско–персидского мыслителя и поэта Омара Хайяма (1040–1123). Стихи Хайяма «Рубай» не только глубоко проникают в мир чувств человека, они исполнены философских раздумий и откровенной антирелигиозности.

Хайям высмеивает религиозный призыв к отказу от благ земных во имя благ, ждущих нас за гробом. Никакого загробного мира, говорит он, нет. Существует лишь посюсторонний мир, где царят законы природы. Перед их лицом молитвы и болтовня о рае и аде смешны. «К чему кумирен дым, светильники мечетей? К чему про рай и ад все разговоры эти?» Все религии, включая ислам, обманывают людей, одаряя их «сорной травой» веры в воздаяние.

Поэт часто повторяет и остроумно иллюстрирует ту мысль, что единственная реальная действительность — земная действительность, что ею только имеет смысл дорожить, а ее утрата принесет не божественное воздаяние, а небытие: «Когда покинешь мир–ведь будет все равно, что делал, говорил, чем запятнал себя ты».

Хайям вскрывает противоречие между религиозным учением о всемогуществе и всеведении бога и учением о воздаянии: «Когда ты для меня слепил из глины плоть, ты знал, что мне своих страстей не побороть; не ты ль тому виной, что жизнь моя греховна? Скажи, за что же мне гореть в аду,господь?»

Эпикурейское положение о том, что несправедливостью, царящей в обществе, опровергается существование провидения, получает яркое выражение в творчестве Хайяма, страстно обличающего социальное зло и так же страстно отвергающего существование всеблагого господа: «О небо, к подлецам щедра твоя рука. Им — бани, мельницы и воды арыка; а кто душою чист, тому лишь корка хлеба. Такое небо — тьфу! — не стоит и плевка!»

Некоторые рубай позволяют предполагать, что смелые идеи Хайяма разделялись определенными кругами общества, в котором он жил. Например: «И так вот и живем под сводом голубым. Полубезбожники и полумусульмане».

Рубай часто облекают антирелигиозную мысль в шутку, но автор подчеркивает: «Не только на словах я враг всей этой лжи» — и самым серьезным образом заявляет, что решительно отвергает порабощение разума какой бы то ни было религией. «Дух рабства кроется в кумирне и в Каабе, трезвон колоколов язык смиренья рабий, и рабства черная печать равно лежит на четках и кресте, на церкви и Мирхабе».

Ряд важных антирелигиозных идей выдвинул знаменитый арабский философ Ибн–Рошд (Аверроэс) (1126–1198). Рассматривая себя как верного последователя Аристотеля, этот выдающийся мыслитель развивает материалистическую тенденцию аристотелевского учения. Будучи сыном своего времени, Ибн–Рошд сохраняет в своем учении и бога (играющего здесь роль, подобную роли «перводвигателя» у Аристотеля) и бессмертие духа, которое арабский философ приписывает общечеловеческому разуму.

Но Ибн–Рошд решительно отрицает божественное сотворение мира и отстаивает положение о том, что материя и движение существуют вечно, что в мире царят естественная необходимость, непреложные законы природы. Сам бог действует по необходимости, он не может отменить законы природы. Поэтому такие сверхъестественные события, как откровения и чудеса, невозможны. Молитвы не могут повлиять на ход событий. Сознание отдельного человека — это способность тела, особенно мозга. Ибн–Рошд поэтому отрицает бессмертие души (хотя признает бессмертным безличный интеллект всего человечества), а также и веру в воздаяние.

Ибн–Рошд — первый философ, выдвинувший учение о существовании двух истин: научной, философской, с одной стороны, и религиозной, богословской с другой. В общем, учил Ибн–Рошд, наука и религия, философия и богословие согласуются друг с другом. Но в отдельных вопросах они могут приходить к различным результатам. Для толпы нужна вера в откровение, в авторитет и т. д., ибо «вера налагает узду на людей из народа». Для тонкого слоя образованных людей есть наука и философия. Один и тот же автор имеет право в богословском труде защищать бессмертие души, а в философской работе отрицать его, поскольку в богословии истиной является то, что бессмертие существует, а в философии истинно, что бессмертия нет. Хотя это учение Ибн–Рощда о «двойственности истины» исполнено духом компромисса, оно имело огромное значение для своего времени, впервые строго разграничив разум и веру, что в конечном счете служило высвобождению знания из–под гнета религии.

Проникнув в страны Европы, где господствовало христианство, идеи Ибн–Рошда оказали большое прогрессивное воздействие на развитие материализма и религиозного скептицизма в этих странах. Особенно значительным было выступление французских последователей этих идей, развернувших активную деятельность в пользу воззрений Аверроэса в парижском университете. Во главе парижских аверроистов стоял Сигер Брабантский (ок. 1240–ок. 1282).