Настенька - [28]

Медленно прохаживаясь по кабинету, Варенников представил себе большого неторопливого двугорбого верблюда с презрительно оттопыренной губой, важно тянущего за собой низкую четырёхколёсную повозку. Он как бы ассоциировался с Сомали, страной, в которой до сих пор нет ни одной линии железной дороги, но современные автомобили производства разных стран наводняют улицы. Однако большая часть территории этой небольшой страны занимает пустыня, тощая и пустая.

Эфиопия тоже не может похвалиться богатством своих плоскогорий и пустынь. Как и почти безжизненные накопители песков Сомали, подобные места Эфиопии заселены очень отсталыми в развитии племенами. Несчастные люди, о чём, впрочем, они могут не догадываться, жители пустынь и невысоких гор веками проводят дни и ночи среди разводимых ими верблюдов, коз, овец да коров, не интересуясь никакими политическими интригами даже в своей стране, а не только в чужой, иной раз не зная и границ между ними. Так было в давние времена, когда на этой земле господствовала Османская империя, так было в конце девятнадцатого века при разделе Сомали между Великобританией, Италией и Францией. Ничего почти не изменилось в их жизни после объединения частей страны в тысяча девятьсот шестидесятом году в Независимую Сомалийскую Республику и после военного переворота тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, которые жители пустынных кишлаков могли вовсе не заметить.

Поэтому говорить о независимости и об особом выделении народа, который в большинстве своём не умеет ни читать, ни писать и вряд ли представляет себе разницу между правительством Эфиопии и Сомали, требовать независимости для людей, не знающих, что с нею делать, не столько смешно, сколько преступно.

Позволить им лучше жить, не умирая от голода и засухи, дать им бесплатные школы и больницы — другое дело. Но манипулировать словами «независимость», «свобода» и «демократия», прикрываться лозунгами о народных интересах, а в действительности бороться за министерские кресла, жирные оклады и подачки от зарубежных боссов — это есть предательство того самого народа, чьим именем прикрываются корыстные интересы. Это именно предательство, ибо политические баталии, в которых амбиции политиков разжигаются и подогреваются со стороны, неизменно завершаются войнами, в которых, как ни странно, участвуют, теряя свои жизни и здоровье не эти политики и политиканы, а те бедные несчастные люди, во благо которых будто бы выступают люди с белыми воротничками и чёрными галстуками. Гибнут простые скотоводы и земледельцы, которым никак не понять, кто и почему втянул их в бойню, зачем они должны стрелять в тех, с кем совсем недавно вместе пили козье молоко и тягуче распевали тягучие песни. Солдаты Сомали и Эфиопии, молясь одному аллаху в одни и те же часы утра, дня и вечера, залегли в песках пустыни друг против друга, не понимая происходящего. Но война началась.

Советское правительство предложило мирно обсудить возникший спор и устранить разногласия по пограничному вопросу. Но возглавлявший в то время Сомали Сиад Барре обратился к Советскому Союзу с просьбой предоставить оружие для борьбы с Эфиопией. Создалась довольно сложная ситуация. Две дружественные Советам страны начали между собой войну и обеим нужно для этого оружие.

Помогать обеим странам — значит быть хладнокровным пособником уничтожения народов. Не помогать никому, но тут же найдутся у одной из сторон другие помощники, и тогда вторая сторона будет терпеть несправедливое поражение. Советский Союз отказал Сомали по причине несправедливости её территориальных притязаний, предложив мирное урегулирование вопроса. Что же произошло?

Если ещё тринадцатого ноября семьдесят седьмого года жители Могадишо — столицы Сомали весело кивали головами, приветствуя советских экспертов и экономических советников, а на таможне их вещи даже не раскрывались для просмотра, так как уверены были таможенники, что едут друзья и ничего запрещённого в их багаже нет, то на другой день четырнадцатого ноября глаза сомалийцев прежде приятно тёмные на фоне красивых восточноевропейских лиц с нежным каштановым оттенком теперь вдруг стали злыми при виде русских, а советский человек с фото или кино камерой в руках на улице мог оказаться и жертвой выстрела из-за угла.

В эту ночь в Сомали произошёл переворот. С важных постов сместили тех, кто был сторонником продолжения дружбы с Советским Союзом, и по приказу Сиада Барре у входов на важнейшие объекты, такие как морской порт, аэропорт и другие стали американские солдаты.

В эту же ночь кураторы советских специалистов бросились по тёмным улочкам Могадишо к домам, в которых временно проживали советские специалисты в области экономики, энергетики, пищевой промышленности, работники морского транспорта и Аэрофлота, сообщить им о том, что час назад правительство Сомали приняло решение о расторжении Договора о дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом, и советским служащим предложено покинуть страну в трёхдневный срок.

Самолёты для эвакуации прибыли немедленно и теперь при прохождении таможенного досмотра у русских раскрывались и перетряхивались все чемоданы, словно за эту ночь они могли внезапно измениться и увозить с собой в багаже несметные богатства, будто бы наворованные в бедной стране.