Наставник - [104]

Что?

Ица молчит.

Сидит, перебирает жемчужины на длинной нити. И по лицу её не понять, о чем она думает.

- По несчастному стечению обстоятельств, он оказался в плену у мага, да пожрет бездна проклятую душу его, - вот последняя часть фразы была весьма искренней. – Однако чудо случилось.

Одно известное Михе чудо хмыкнуло, но тихо.

- И теперь он достиг своей цели! Благородный Нинус был послан, дабы отыскать дитя, коварно похищенное из родного дома…

Еще немного и Миха слезу пустит.

Дитя вот поморщилось. Похоже, грядущая перспектива возвращения и воссоединения с семьей не слишком её радовала.

- Род де Варрен уже больше ста лет жил в мире с соседями. И желал бы, чтобы мир сей длился вечно.

Она набрала воздуха.

И сказала:

- А потому мы обязаны проследить, чтобы дитя вернулось к родителям.

Стало тихо.

Взгляд баронессы уперся в Джера. А ведь… она с ним говорила. Раньше. До того, как собрала всех. И объясняла. Про клятву, которая, конечно, принесена, а потому её надо исполнить. Но когда-нибудь потом. Позже. Когда Ица повзрослеет. И вообще как знать, как к этой клятве отнесутся с той, с другой стороны.

И может статься…

- Она – моя невеста, - проворчал Джер, но как-то неуверенно. И на Миху поглядел. И во взгляде его читалось совершеннейшая растерянность. Одно дело девчонку магу выдать, и совсем другое – родителям.

- Несомненно, - жрец поклонился. Говорил он неплохо, разве что картавил слегка, то ли сам по себе, то ли в силу различий меж языками. – И я счастлив буду возвестить господину моему, что Боги благословили его дочь достойным юношей…

Взгляд достойного юноши сделался совсем уж тосклив.

- А кто у нас родители? – уточнил Миха, пока тоже не совсем понимая, что ему делать.

И надо ли.

Родители – это ведь… родители.

Его собственные с ума бы сходили, а потом бы все отдали, чтобы Миху вернуть. Они бы и сейчас все отдали, только его возвращение невозможно.

А вот Ица…

- Матушка – благородная…

- Она умереть, - перебила Ица. – Раньше. Её убить маг.

- Увы, мы все скорбим…

- Врать, - кажется, особого пиетета перед жрецом она не испытывала. – Вы все говорить, что она плохая. Она… не так. Нужен другой. Ты быть, когда ей плохо. И молчать. Ты говорить, что маг нет. Нельзя.

Она стиснула кулачки и жрец слегка побледнел. И согнулся куда как ниже, чем перед баронессой.

Боится?

А ведь явно боится. И не гнева, а… чего тогда?

- Спокойно, - Миха это сказал не жрецу, а девочке, и та выдохнула, кивнула коротко и, поднявшись с лавочки, подошла к Михе, чтобы взять его за руку. Она же и прижалась, явно показывая, кого здесь будет слушать. – Ясно. Матушка твоя умерла.

Он не удержался, коснулся черных волос, которые попытались уложить в прическу, но те все равно выбились и торчали острыми прядками.

- А с отцом что?

- Тоже. Умер, - пожав плечами, сказала девочка.

- К-как? – а вот теперь жрец распрямился, и смуглое лицо его стало серым.

- Давно уже, - отмахнулась Ица. – Она сказать.

- Кто?

- Та, что теперь я.

Ничего не понятно. Кажется, не только Михе.

- Маг, - повторила Ица. – Он делать…

Она поморщилась и заговорила на другом языке, Михе совершенно непонятном. Но вот жрец слушал внимательно, жадно и… с благоговением?

И когда Ица замолчала, облизал сероватые губы.

- Моя госпожа, да продлят Боги дни её, а солнце прольет на голову её многие милости, в мудрости своей…

- Короче, - попросил Миха. И девочка добавила пару слов. Резких.

- Проклятые, да будут души их обречены быть пожранными великим Змеем, перед тем, как похитить дитя, провели ритуал. И другое дитя, крови простой, приняло на себя обличье благословенной Иольяманицин…

Ица.

Этого вот Миха точно не запомнит. А если и запомнит, то язык в узел завяжет, пытаясь произнести. Так что… Ица.

- …и стало ею, дабы умереть для всех, - он все же немного разогнулся. – Но в величайшей милости своей боги не дозволили свершиться страшному. И девица была исцелена. А мой господин принял её, как родную дочь, но не забыл о той, что кровь от крови его. И послал меня, дабы вернуть благословенную Иольяманицин.

- Так, погоди, - перебил жреца Миха. – Стало быть…

Стало быть, без магов не обошлось, и что они там наворотили могут сказать только сами маги. А маги как раз и отсутствовали.

- Госпожа видит глазами той, что ныне заняла место её, - продолжил жрец. – А потому ведет больше моего. И сказанное её заставляет рыдать мою душу от горя. Ибо нет новости печальнее, нежели та, которую услышал я ныне.

Захотелось дать в морду.

И судя по всему не только у Михи подобное желание возникло. Вот что за люди-то! Конкретно спрашиваешь, а они тут начинают из словес узоры выплетать.

- Величайшее горе поразило земли мешеков…

- Папа. Умереть, - вздохнула Ица. – Жаль.

- Так… а папа у нас кто?

- Император, - ответил жрец.

Да вы издеваетесь, мать вашу!

Миха поглядел на баронессу, которая тоже выглядела несколько растерянной. На Джера. На… Ицу.

- А…

Жрец распластался на полу.

- Дарованная солнцем! Подательница жизни! – голос его звучал глухо. – Мать всех мешеков…

Императрица.

Мать твою… императрицы вот Михе еще не хватало. Мелкой. Наглой. Ковыряющейся в носу. И способной выдрать человеческое сердце.

- Нет, - сказала Ица жестко. – Там есть. Одна. Пусть. Хорошо. Она там. Я тут.