Наставник - [10]

Вот ведь. По ходу его ждет теплый почти семейный ужин. И ведь главное, что на хер не пошлешь. Точнее можно, но смысла в этом нет. Она уйдет, когда сама захочет. Да и, как ни крути, а разобраться в происходящем стоило бы.

- Что ты помнишь?

- Ты попыталась залезть мне в голову.

- Не совсем в голову. Но да, я пыталась привязать тебя к себе. Немного крови, немного силы. И почти ведь получилось, - улыбка, правда, кривой вышло.

Принесли еду.

Запах её напрочь вышиб из Михи саму способность думать. И та, вторая его часть, вдруг очнувшись, потребовала заняться действительно стоящим делом – пожрать. Миха и подчинился. Правда, его хватило, чтобы хлебать густое варево медленно и с неким подобием достоинства.

Миара не торопила.

- Зачем? – выдавил Миха, когда глубокая миска опустела.

Зато еще одна имелась. И пахло от нее одуряюще, крупами и чем-то сладким. Запах сводил с ума.

- Это сложно объяснить, но тогда мысль показалась мне удачной. Мне нужен был кто-то, кому я могу доверять. Безоговорочно.

- А так нету?

- Не спеши. Убедись, что тело готово принять еду, - Миара отвела взгляд. – Что до твоего вопроса, то, к сожалению… нет.

- Твой брат тебя любит.

Миха и вправду себя сдерживал. Нехорошо получится, если его вывернет от переедания. Так и сидели. В торжественном молчании и полумраке.

- Мой брат хороший человек. Настолько, насколько это вообще возможно для подобных нам, - она еще больше отвернулась, и теперь Миха видел нервный профиль.

Полуприкрытые глаза.

Завалившиеся щеки.

Да уж, что бы тут ни случилось, ей пришлось нелегко.

Ну и на хрен. Сама виновата.

- Тебе бы тоже поесть не мешало, - проворчал он. Почему-то злости он не испытывал, хотя должен был бы. Или вот еще ненависть. Он помнит, что когда-то ненавидел всех магов. А она и заслужила, что ненависть, что злость. Только внутри была пустота.

И тоска.

Чувство вины перед мамой, братьями и сеструхой, которые точно не виноваты, что Миха такой вот гребаный придурок, что взял да помер.

Глупо.

Стыдно.

И даже не оправдаешься, что умер ради высокой цели.

Он с трудом сдержал стон.

- Плохо? – Миара приподнялась.

- Норм. Это так… ерунда.

- Ты все силы из меня выпил, - проворчала она и подняла кусок хлеба. – Там, дома, я всегда была одна. И это правильно. Безопасно.

Миара принюхалась к хлебу.

- Я ушла, но я не настолько наивна, чтобы надеяться, что нас отпустят. Его и меня. И вообще. Одинокой слабой женщине нужна защита.

Ага, вот сейчас Миха расчувствуется и предложит завершить начатое. На добровольных, так сказать, началах.

- Но все пошло не так, - теперь в голосе её звучала искренняя печаль. – И ты, вместо того, чтобы подчиниться, убил меня.

- Не раскаиваюсь.

- И правильно. Глупо раскаиваться в том, что сделано. Ешь. Одну ложку. Пережевывай тщательно. Слушай себя.

Миха и без премудрых советов как-нибудь разберется. Дикарь в нем горестно вздохнул, но кашей утешился. Распаренная, вареная на молоке, щедро приправленная маслом и медом, та таяла во рту, наполняя тело сытостью, а душу умиротворением.

Интересно, а ту, другую, память он получит?

- Знаешь, я убивала. Довольно много. Иногда сама. Чаще… я хорошая дочь. И помню, что должна подчиняться роду. Его интересам. Делать то, что скажут. Не думать о том, что делаю.

А не думать не получалось.

И показалось вдруг, что маска треснула, раскололась, что еще немного и она сползет.

- Мне казалось, что я не боюсь смерти. Что в некотором роде она станет облегчением. Свободой. И у меня имелись планы… не важно. Главное, что именно сейчас я умирать не планировала. Не тогда, когда я и вправду получила настоящую свободу. Почти получила.

Каша проваливалась в Миху.

И только.

- А ты взял и убил меня.

- Ты меня тоже не пожалела.

- Неправда, - она покачала головой. – Я бы тебя жалела. Подобные тебе – редкость. Их ценят. Берегут.

- Стерегут.

Она ответила слабой улыбкой.

- Тебе было бы хорошо.

- Мне и так неплохо, - проворчал Миха. – В общем, я скопытился. И тебя придушил.

- И еще шею сломал, - Миара коснулась высокого воротника. – А от рук твоих след остался. Должен был бы пройти, но остался. Думаю, он теперь навсегда.

- Если ждешь извинений, то напрасно.

Она рассмеялась, звонко и беззаботно, будто они тут о цветочках говорили. И оперлась-таки на спинку стула.

- Я оказалась там, за порогом. В момент, когда не была к тому готова. А потом меня вернули. Вложили душу в мертвое тело. И привязали к нему.

- Так ты…

- Я целитель. И один из сильнейших в мире, - жестко ответила Миара. – А еще меня учили. В том числе и подводя к самому порогу… за порог. Я уже бывала там. Именно поэтому и не боюсь. Не смерти. Когда меня вернули, я поняла, что еще успеваю, что времени прошло немного, поэтому я и запустила сердце. Это сложно, но возможно.

С нюансами местной реанимации Миха был знаком. Память услужливо подсунула подходящую картинку, от которой даже слегка замутило. Но Миха поспешно сунул в рот еще ложку каши и кивнул.

Возможно.

Хрен его знает, что в этом гребаном мире еще возможно.

- Само по себе возвращение в мертвое тело очень и очень неприятно. Особенно, когда это тело нужно излечить. А эта маленькая дрянь еще что-то сделала. Она взяла нить моей жизни и силы, и бросила тебе. Привязала тебя. Понимаешь?