Наставник Его Величества - [53]

Мы тепло попрощались с полицейским начальником и отправились на вокзал к прибытию поезда, на котором вернёмся в столицу.

Глава 44

В купе мы открыли бутылочку коньяка, чтобы спокойно посидеть и поговорить за жизнь, благо другого времени на это дело у нас не было.

— Честно говоря, — сказал Анастас Иванович, — я даже немного разочарован результатами нашего вояжа в Энск.

— Чем это вы разочарованы, уважаемый Анастас Иванович? — спросил я, закуривая сигарету после выпитой рюмки и съеденной зелёной оливки. Надо сказать, что я снова закурил, обучаясь в Николаевском кавалерийском училище, чтобы никто не сказал, что, а он ещё и не курит маменькин сынок. — По всем показателям мы выполнили большую работу, освободив город от банды грабителей. Главное, чтобы эта банда не стала действовать в столице. А для этого нужно занять работников ножа и топора общественно-полезным трудом.

— Это я понимаю, — сказал мой спутник. — Но мне казалось, что мы вступим в схватку с разбойниками и в результате ожесточённой перестрелки либо одержим блистательную победу, либо сложим свои буйные головушки.

— Сдаётся мне, — сказал я, — что вы ни разу не стреляли в людей и вам хочется испытать чувство Бога, держащего в барабане револьвера жизни семи людей. Захочу — нажму курок и нет человечка. Захочу — пощажу и не буду стрелять.

— В какой-то степени вы правы, Олег Васильевич, — сказал Анастас Иванович, — но мне кажется противоестественным желание одного человека убить другого, подобного ему. Просто мне нужно было проверить, смогу ли я противостоять смертельному злу и смогу ли я избавить мир от этого зла.

— Вы меня извините, Анастас Иванович, — улыбнулся я, — но ведь вы повторили всё сказанное мною, только другими словами. Убить зло — это хорошо. А убить человека — это плохо. А почему бы не рассмотреть тезис, что человек и зло — это есть одно и тоже? Кто же должен нажимать на курок? Вы господина Достоевского не читали? Роман у него есть «Преступление и наказание». Там бедный студент Родион Раскольников прибил топориком старушку, которая выдавала желающим микрокредиты под тысячу процентов годовых. Так вот следователь и спрашивает его: а зачем вы старушку прибили, господин студент? А он и отвечает, что проверить хотел: тварь он дрожащая или право имеет? Давайте-ка ещё по рюмочке пропустим.

— Здорово вы меня прицепили, — сказал Анастас Иванович, закусывая копчёной колбаской. — Достоевского я не читал, поэтому и получилось, что мысли мои почти одинаковы с мыслями Раскольникова. И, если прямо сказать, то большинство народа нашего думает точно также. Кто же откажется ограбить грабительницу, чтобы проверить, тварь он дрожащая или право на справедливость имеет. А вот почему государство право такое имеет? Кто ему такое право дал?

— Обычно такое право на насилие своим правителям даёт народ, когда выбирает его на царство, — сказал я. — Помните 1613 год и период Великой смуты? Собрались выборные и выбрали царя. И на этом демократия закончилась. Практически триста лет цари, что хотели, то и делали. И только решением недавно почившего в бозе самодержца нашего страна обрела выборную власть и периодически пользуется избирательным правом для смены власти. И вот в каждые такие выборы народ отдаёт право на насилие власти. Но бывают такие моменты, когда народ не отдаёт власти право на насилие и начинает пользоваться им сам для обустройства своей жизни так, как это ему понравится и как посоветуют их лидеры. И это уже называется революция. Иногда всё происходит мирным путём, как это было в нашей стране, а может решение всех проблем проводиться вооружённым путём, как например в Китае. Всё зависит от власти. Хуже, когда власть не слышит народ. Тогда народ прочищает уши власти так, что потом приходится в течение десятилетий восстанавливать то, что было разрушено. И чем принципиальнее власть в этом вопросе, тем больше разрушений приходится восстанавливать и не одно десятилетие выковыривать из органов управления сторонников прежней, не умеющей договариваться власти.

— Ну, нашей матушке-России это не грозит, — умиротворённо сказал Анастас Иванович, разливая коньяк по рюмкам. — У нас конституционная монархия и все вопросы решает исполнительная власть, избранная тем самым народом. То есть, власть сначала договаривается с народом, а потом формирует новое правительство.

— Анастас Иванович, — спросил я, — какого цвета у вас очки?

Мой спутник снял очки, повертел их, посмотрел на свет и сказал с ноткой сарказма:

— Обыкновенные белые очки.

— А мне кажется, что у вас розовые очки, — сказал я. — Неужели вы не видите, что вся демократия в стране сворачивается и всё идёт к тому, что страной будет править единолично диктатор, который перестанет пользоваться институтом выборов для подтверждения своей власти?

— Вы сгущаете краски, уважаемый Олег Васильевич, — сказал Анастас Иванович. — Всё у нас прекрасно и страна наша несётся вперёд по пути прогресса.

— Какого прогресса, Анастас Иванович, — спросил я, — где вы видите этот прогресс? В чём он выражается? Вспомните, кто из наших учёных получил Нобелевскую премию и когда. И когда лошадь начинает нестись, то есть, когда она понесёт, то она как бы сходит с ума, не видит перед собой дороги и не чувствует ответственности за то, во что на запряжена. Если её не остановить, то она разобьётся сама и разобьёт вдребезги упряжь с грузом и пассажиров, которых она везёт.