Наследство в России. Игра по правилам и без - [39]

Подчеркнем: ни в суде по делам о банкротстве, ни в Федеральном окружном суде не оспаривалась правомерность завещания или плана управления наследственной массой. И то и другое было составлено по всем правилам. Для достижения цели была избрана иная стратегия. Анна утверждала, что: (1) муж обещал создать траст в ее пользу, переведя туда значительную часть состояния (по ее оценкам – половину), то есть осуществить акт дарения; (2) полагаясь на это устное обещание, она вступила в брачный союз с Говардом; (3) в результате противоправного вмешательства Пирса Маршалла осуществление акта дарения было сорвано. Теперь истица требовала компенсацию за неполучение обещанного дара.

В англо-американском праве устные договоры обычно имеют такую же исковую силу, как и письменные, и умышленное препятствование их выполнению противозаконно. Оставалось только доказать, что обещание о дарении было действительно дано, а противоправное препятствование действительно имело место. Федеральный окружной суд остался удовлетворен доказательствами, представленными адвокатами Анны, и, полагаясь на показания свидетелей, а также документальные материалы, весной 2002 г. пришел к выводу, что Говард Маршалл обещал создать траст в пользу своей жены и что Пирс, действуя в сговоре с семейным адвокатом Маршаллов, подделывая документы и искажая факты, систематически препятствовал созданию оного. Компенсация, определенная районным судом, была значительно меньше назначенной судом по делам о банкротстве, но все равно достаточно щедрой – возмещению подлежали фактические убытки в размере $44 292 767,33, отражающие стоимость акций компании «Кох», которые, с точки зрения суда, должны были быть помещены в траст для Анны, и штрафные убытки за злостные действия ответчика – в размере 100 % от фактических. Итого: $88 585 534,66, а также судебные издержки.

Таким образом, по всем компонентам иска Федеральный окружной суд пришел к выводам, диаметрально противоположным тем, к каким годом ранее пришли присяжные в Техасе. Кто же из них прав? Традиционно считается, что местные суды легче поддаются манипуляциям, более предвзяты по отношению к неместным жалобщикам и адвокатам, а местные судьи, избираемые локально, по принципу «кто кого знает», подчас менее компетентны, чем судьи федеральные, назначаемые в Вашингтоне. Думается, что в данном деле все эти факторы проявили себя в полной мере. Кроме того, версия событий, предложенная Анной, выглядит убедительно и фактически и логически. Действительно, каков был ее резон выходить замуж за умирающего человека, старше ее на шестьдесят с лишним лет, если бы он, как посчитал Техасский суд, не обещал ей значительной части своего состояния? К моменту свадьбы Анна уже сама зарабатывала миллионы, и подарки, пусть даже самые роскошные, вряд ли могли послужить ей хорошей мотивацией для вступления в брак, тем более что эти подарки продолжали поступать безотносительно к ее матримониальному статусу.

С другой стороны, для чего было Говарду Маршаллу предлагать ей руку и сердце столь настойчиво? С его точки зрения, Анна – после многих лет одиночества и разочарований – вернула ему интерес к жизни. Для него она действительно была, как это прозвучало в федеральных слушаниях, «светом жизни», ради которого не жаль было нескольких сотен миллионов.

Опыт этих исков учит нас многому. Во-первых, тому, что даже самый идеальный инструмент наследования может быть оспорен, если его работа ведет к нарушению чьих-либо прав. Во-вторых, тому, что в судах по-настоящему правового общества процесс установления легитимности оспариваемого инструмента не должен быть сведен к определению его аутентичности и соответствия юридическим стандартам: грамотное оформление документа создает презумпцию его правомочности, но эта презумпция может быть опровергнута дополнительными доказательствами. В-третьих, тому, что заключать важные договоры лучше в письменном виде и желательно при профессиональной юридической поддержке: жизнь Анны намного бы упростилась, если бы обещание Говарда создать траст в ее пользу было закреплено в письменном виде, например в виде двустороннего договора, по которому он бы обязывался этот траст создать, а она обязывалась бы вступить с ним в брак; взыскать ущерб за невыполнение такого договора было бы гораздо легче, чем доказывать факт противоправного вмешательства.

Итак, районный федеральный суд присудил Анне около $89 млн, что составляло «всего» 5,5 % от наследства Говарда. Казалось бы, не так много, и здесь можно было и остановиться. Но Пирс Маршалл решил продолжать войну, хотя, учитывая объем сумм, потраченных им в течение последующих девять лет на адвокатов, этот шаг вряд ли был оправдан финансово.

Продолжение происходило в форме апелляционного процесса, который ограничивается пересмотром теоретических, правовых ошибок (вопросов нарушения применения процессуального либо материального права) со стороны нижестоящего суда. Практические вопросы, то есть вопросы установления фактов, находятся в исключительной компетенции первичной инстанции и суда присяжных и апелляции не подлежат. Соответственно, ходатайства Пирса (а в ответ и Анны) о пересмотре предыдущего решения были основаны на предположительных ошибках, совершенных нижестоящими судами в отношении теоретических аспектов дела – главным образом вопроса о границах федеральной юрисдикции.