Наследство старого вора - [15]
- Чего изволите, Николай Иваныч?
Его подобострастная улыбка вызвала у Желвака очередной приступ бешенства, но он сдержался и спокойно сказал:
- Водки. И закусить - как обычно. Официант кивнул и исчез.
Желвак достал сигареты и закурил, чтобы успокоиться.
Но как только он затянулся, в дверь постучали, и этот стук был знаком Желваку. Он хищно улыбнулся и сказал:
- Давай заходи.
Дверь открылась, и в кабинет, стараясь не топать, вошел Червонец, а за ним еще двое братков, те самые, с которыми он наведался в квартиру Лины.
- Заходите, голубчики, присаживайтесь, - со зловещим гостеприимством произнес Желвак и повел рукой в сторону стоявших у противоположной стены кабинета стульев.
Эти стулья тоже были сделаны по его особому заказу, и их особенность заключалась в том, что полированные скользкие сиденья имели почти незаметный уклон вперед. Поэтому сидевший на стуле человек постоянно съезжал с сиденья и шевелился, пытаясь принять удобную позу. Это нарушало его психологическое равновесие, мешало сосредоточиться, что порой было Желваку весьма на руку, и он иногда позволял себе ехидную реплику:
- А что это ты ерзаешь, мил-человек, или совесть нечиста?
Червонец осторожно сел напротив Желвака, а его сотоварищи устроились по бокам. Желвак оглядел картину и с умилением в голосе сказал:
- Красавцы. Как есть, бля, красавцы! Червонец знал, что разговор предстоит не из приятных, поэтому промолчал, чтобы не раздражать Желвака еще больше. А Желвак оглядывал сидевшую перед ним троицу взглядом гурмана, который еще не решил, с какого конца отхватить кусочек повкуснее.
Дверь снова открылась, и вошедший официант поставил перед Желваком большой поднос, на котором в центре стояла покрывшаяся изморозью бутылка водки, а вокруг нее теснились вазочки и тарелочки с икоркой, копченым сальцем, маленькими бородавчатыми огурчиками и прочими сопутствующими водке продуктами. Также были там хрен, горчица, маринованные помидоры, маринованные же маслята и, конечно же, свежий черный хлеб, без которого вся закуска была бы только баловством.
Окинув взглядом эту радующую взор картину, Желвак отпустил официанта и сказал в пространство:
- Ну… Вас я к столу не приглашаю, потому что не заслужили.
Налив себе полную рюмку водки, он внимательно посмотрел на нее и, заглотив одним махом, подцепил на вилку маринованный огурчик. С хрустом разжевав его, Желвак налил еще одну рюмку, выпил, закусил на этот раз прозрачной розовой пластинкой копченого сала и с удовольствием закурил.
Откинувшись на спинку кресла, он снова посмотрел на сидевших перед ним братков, удовлетворенно вздохнул и сказал:
- Ну что, уроды… Значит, так. Давай-ка, Червонец, расскажи-ка мне всю историю с самого начала. И не крути, а то я тебя на трояки разменяю, а оставшимся рублем жопу подотру. Понял?
- Понял, Николай Иваныч, - с готовностью ответил Червонец, - а какую историю-то?
Желвак побагровел и, подавшись вперед, придушенным голосом сказал:
- Ты что, шутки со мной шутить будешь? Эту самую историю, про блядищу твою, про Бастинду, чтоб ее черти на том свете на чугунную каркалыгу вздели, и про то, как вы без моего ведома по квартирам метете.
- Понял, Николай Иваныч, понял. - Червонец съехал со стула и заерзал, пытаясь устроиться получше.
Желвак усмехнулся и, снова откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать. Червонец кашлянул, оглянулся на приятелей и осторожно спросил:
- Что, прямо с самого начала?
- Ага, - кивнул Желвак, - с его самого.
- Ну, значит… - Червонец посмотрел на потолок и наморщил мускулистый лоб. - С Бастиндой мы познакомились, дай бог памяти…
- Мудак, бля! - взорвался Желвак. - На хрена мне знать, где и когда ты подцепил эту свою прошмандовку?
- Николай Иваныч, - робко возмутился Червонец, - о покойных, это… Или хорошо, или ничего…
- Я вот о тебе скоро буду говорить или хорошо, или ничего, - пообещал Желвак, и Червонец увял.
- Так откуда начинать? - растерянно спросил он.
- С ресторана, - смилостивился Желвак, - где ты этого музыканта грохнул.
- Ага, - с облегчением кивнул Червонец, - с ресторана.
Он снова оглянулся на корешей и начал свое повествование.
- Значит, зашли мы в ресторан этот музыкальный конкретно отдохнуть. Ну, взяли, бля, как обычно, чтобы всем хватило, а потом хотели нормальный музон заказать, чтобы всем по кайфу стало, а лабухи быковать стали…
- Не гони, - поморщился Желвак, - ты это можешь следаку грузить, а мне не надо. Лабухи - они хилые и мирные. Куда им против таких мордоворотов быковать, у вас ведь на лбу тяжкие телесные нарисованы! Говори как есть, я ведь все равно все знаю.
Желвак, конечно же, не знал всего, однако этот примитивный, но надежный ход сделал свое дело, и Червонец, вздохнув прерывисто, как чеховский Ванька Жуков, сказал:
- Ну что, я ему говорю: давай музон, а он, вижу, что боится, но форс держит, говорит: не будет, мол, музыки, время вышло. Я тогда волыну достал, пальнул разочек в потолок, так, для острастки, а Барсук в это время харч кинул, ну я и поскользнулся… Когда падал, случайно на курок нажал и, бля, надо же так, прямо лабуху этому в сердце. Специально хрен так попадешь.
Бывший борец по прозвищу Грек любил и был любимым. Но в один злосчастный день стычка с зарвавшимся авторитетом лишила его всего. Отец и сестра Грека погибли в огне. Он потерял любимую невесту и своего нерожденного ребенка. За ним идет охота. И он выходит на бой против всех. Чтобы выжить, он обречен убивать.
Рэмбо – авторитет, известный не только в Питере, но и далеко за его пределами. Оказавшись на вершине криминально-деловой пирамиды, он сталкивается с проблемами такого масштаба, о которых раньше и понятия не имел. Наложить лапу на его бизнес пытаются и спецслужбы, и влиятельнейшие московские политические группировки. Что делать? Согласиться уйти на вторые роли и играть по чужим правилам или отчаянно рискнуть, поставив на карту все – деньги, власть, жизнь своих близких? У Рэмбо есть свой вариант – третий.
Иван Таранов предан. Он – вне закона. Против него – и воры, и менты, на него объявлена облавная охота. Все, что дорого Ивану Таранову, – свобода, любимая женщина, сама жизнь – все под угрозой. Но его война с ворами-наркодельцами не закончена, потому что он точно знает: монстров невозможно перевоспитать, их можно только уничтожить. Теперь Таранов – КАРАТЕЛЬ.
Отсидев три года на сибирской зоне, Рэмбо с друзьями возвращается в Питер, где в разгаре криминальная война за передел сфер влияния, война не на жизнь, а на смерть. Однако по дороге его подстерегает смертельная опасность. Рэмбо и не подозревает, кто стоит за попыткой лишить его жизни и уничтожить его бригаду. Он и не догадывается, что в этой войне он обретет свою истинную любовь и будет вынужден ее защищать…
Константин Разин, получивший в тюрьме прозвище Знахарь, отсидел четыре года, готовясь к самому дерзкому побегу за всю историю существования зоны. Перед ним четыреста верст тайги, за его спиной погоня. Спастись невозможно. Но спастись необходимо. Потому что Знахаря сжигает изнутри неутолимое желание отомстить за покалеченную жизнь. Отомстить так, чтобы недруги прокляли тот день и час, когда решились посадить невиновного за решетку.
По примеру своего кумира «железного Арни» Влад Невский решил стать известным культуристом и упорно шел к своей цели. Но злая воля судьбы обрушила на его голову череду обманов и бед: у него отняли жилье, лишили куска хлеба, любимая женщина, не справившись с жизненными трудностями, оставила его. В конце концов Влад оказывается втянутым в криминальные разборки. Злой рок вынудил его стать бандитом, и теперь его зовут Рэмбо. Он умен, силен и дерзок, и скоро о нем узнает весь криминальный Питер!
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
Артур Воронцов, комиссар спецслужбы президента, не думал, не гадал, во что выльется его благородный порыв помочь рыжеволосой красавице Лине Гессер, угодившей в лапы ментов-насильников. Воронцов очарован девушкой. А ее обуревает жажда мести – она потеряла любимого человека, убитого бандитом Червонцем. Червонец на свободе, и он не любит оставлять свидетелей. А отчаянная Лина жаждет крови Червонца… Воронцова раздирают страсть, чувство долга и искушение большими деньгами – ведь ему поручено найти похищенную воровскую казну…
Долг вынуждает Воронцова отдать Лину Гессер – как бывшую владелицу медальона – в руки спецслужб. Предать свою любовь – что может быть ужаснее… Но Артур просто так не сдастся, он хочет получить все – и вернуть доверие любимой женщины, и заполучить сокровища. И первое, пожалуй, намного труднее, чем второе… Задача усложняется тем, что вор в законе Граф и американский мафиози Шервуд объединяются против Воронцова…