Наследство - [48]
— Не знаю, как по-вашему, а по-моему это бред! — снова закричал Проровнер. — Бред! Утопия! Кто, прежде всего, позвольте, будет распространять этот ваш призыв среди этих самых широчайших трудящихся масс?! А? Что вы скажете по этому поводу?!
— Совершенно верно, — не своим голосом подтвердил сзади один из актеров.
— Разумеется, верно, — надменно согласился Проровнер. — Все это, как вы видите сами, слишком теоретично, слишком абстрактно. Я бы сказал, слишком академично… Но мало того. Это прежде всего слишком замкнуто. Вашим теориям грозит узкий изоляционизм. Вы ошибаетесь, он не в духе народном… Наш русский удел, как сказал Федор Михайлович Достоевский, «всечеловечность»…
— С этим я согласен… Проровнер грозно продолжал:
— Вот мы… — он взмахнул руками, — вот мы и ставим своей целью самый широкий выход, в том числе и к деловому сотрудничеству с лучшей частью Европы, с лучшими представителями европейских культурных слоев!
Проровнер остановился и обвел всех просветлевшим взором. Наталья Михайловна была даже не просто шокирована, но оскорблена разыгравшейся перед нею комедией и, потеряв от негодования быстроту реакции, не поняла в первый момент, почему так изменилось выражение Проровнера. Тот набрал в грудь воздуху и все так же стоя объявил:
— Друзья, вот тут у нас в гостях, я рад познакомить вас, достойный представитель славного немецкого народа, представитель молодого движения, подымающегося здесь, в стране, давшей нам пристанище, герр… — (Наталья Михайловна не разобрала его фамилии.) — Да, очень приятно представить вас моим друзьям, герр доктор…
Услышав свою фамилию и видя, что взоры всех обращены на него, худой немец закивал и осклабился, обнажив зубы и десны.
— К сожалению, — сказал Проровнер, — в желтой прессе чаще всего абсолютно превратно толкуется сущность платформы молодой национал-социалистической партии, так же как и аналогичного в некоторых отношениях движения итальянских фашистов. Я уже не говорю о марксистских попытках опровержения. Нам эти идейные европейские течения близки своей национально-патриотической направленностью, заложенным в них действенным энергетическим началом. Может быть, вы, герр… скажете несколько слов собравшимся? Я, господа, как вы, возможно, знаете, имею честь работать у герра… и должен сказать, что, общаясь с ним почти ежедневно, получаю колоссальное удовольствие от ума и разносторонней эрудиции господина доктора. Герр доктор, прошу вас.
Немец поднялся, положил руку за борт пиджака и ровным глуховатым голосом, словно читая, заговорил.
Наталья Михайловна с трудом понимала его неожиданно ученую метафизическую речь и просила Андрея Генрихо-вича переводить ей темные места.
— …движение масс, — начал бубнить ей на ухо Андрей Генрихович (Наталья Михайловна пропустила начало фразы), — …идея, воодушевляющая массы, и потому способная увлечь многих. Эта идея становится страстью, потому что она не есть только идея, вмещенная в логическую форму, но полное энергии самосознание… Она сама, эта идея, отождествляет себя с личностью, в своей универсальной значимости ставшей центром духовной иррадиации. Так страсть прорывается в деятельность, которая есть жизнь, обнаружение личности, сверхличного «Я»… и облекается реальностью…
«Какой личности? — стала соображать Наталья Михайловна, упустившая мысль. — Это что-то я не поняла».
— …Поэтому наша партия и признает вождя, как ни одна другая партия, вождя, который является живым учением, душою свыше одаренною и отмеченною, преобразующей формулу в действие! Он всегда формула, идея, универсальная мысль, объединяющая и дисциплинирующая множество людей, и потому образует мощную социальную и политическую силу. При таком понимании жизни, глубоком и единственно правильном, истинное понимание индивида… истинное понимание индивида не содержит противоположения целому. Все, что в индивидууме ценно и должно быть охраняемо и развиваемо, обладает универсальным значением и выражает как раз волю и интерес, высшие, чем интерес и воля отдельного человека. Таким образом, социальной, этической сущностью отдельного человека является некоторая общая личность. Такова личность нации, моральной реальности, которою становится и которую создает народ, поскольку он ощущает свою историю и осваивает ее как свою собственную. Нация — это нечто вечно становящееся, не просто исторический или географический факт, но программа и миссия, а также и жертва! Форма же нации — государство. Поэтому не существует противоречия между индивидуумом и государством. Государство здоровой на ции должно быть сильным и властным! Государство требует от индивидуума жертвы собою, и индивидуум существует лишь в меру этой жертвы. Ибо государство и индивидуум — одно и то же, причем максимальная свобода совпадает с максимальной силой государства. Мы не признаем иного свободного индивидуума, кроме индивидуума, который ощущает в своем сердце высший интерес целого и верховную волю государства!
Герр доктор поклонился и сел. Проровнер, который было присел во время речи патрона, теперь снова поднялся и собрался что-то сказать, но капитан опередил его, подняв рюмку водки, что принесла ему одному на подносе Анна:
В. Ф. Кормер — одна из самых ярких и знаковых фигур московской жизни 1960—1970-х годов. По образованию математик, он по призванию был писателем и философом. На поверхностный взгляд «гуляка праздный», внутренне был сосредоточен на осмыслении происходящего. В силу этих обстоятельств КГБ не оставлял его без внимания. Важная тема романов, статей и пьесы В. Кормера — деформация личности в условиях несвободы, выражающаяся не только в индивидуальной патологии («Крот истории»), но и в искажении родовых черт всех социальных слоев («Двойное сознание...») и общества в целом.
В. Ф. Кормер — одна из самых ярких и знаковых фигур московской жизни 1960 —1970-х годов. По образованию математик, он по призванию был писателем и философом. На поверхностный взгляд «гуляка праздный», внутренне был сосредоточен на осмыслении происходящего. В силу этих обстоятельств КГБ не оставлял его без внимания. Важная тема романов, статей и пьесы В. Кормера — деформация личности в условиях несвободы, выражающаяся не только в индивидуальной патологии («Крот истории»), но и в искажении родовых черт всех социальных слоев («Двойное сознание…») и общества в целом.
В. Ф. Кормер — одна из самых ярких и знаковых фигур московской жизни 1960 —1970-х годов. По образованию математик, он по призванию был писателем и философом. На поверхностный взгляд «гуляка праздный», внутренне был сосредоточен на осмыслении происходящего. В силу этих обстоятельств КГБ не оставлял его без внимания. Важная тема романов, статей и пьесы В. Кормера — деформация личности в условиях несвободы, выражающаяся не только в индивидуальной патологии («Крот истории»), но и в искажении родовых черт всех социальных слоев («Двойное сознание…») и общества в целом.
В. Ф. Кормер — одна из самых ярких и знаковых фигур московской жизни 1960 —1970-х годов. По образованию математик, он по призванию был писателем и философом. На поверхностный взгляд «гуляка праздный», внутренне был сосредоточен на осмыслении происходящего. В силу этих обстоятельств КГБ не оставлял его без внимания. Важная тема романов, статей и пьесы В. Кормера — деформация личности в условиях несвободы, выражающаяся не только в индивидуальной патологии («Крот истории»), но и в искажении родовых черт всех социальных слоев («Двойное сознание…») и общества в целом.
Единственная пьеса Кормера, написанная почти одновременно с романом «Человек плюс машина», в 1977 году. Также не была напечатана при жизни автора. Впервые издана, опять исключительно благодаря В. Кантору, и с его предисловием в журнале «Вопросы философии» за 1997 год (№ 7).
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.