Наследство Карны - [34]

Ему никто не ответил.

Это ужасно! Им нечего сказать по такому важному вопросу!

— Ну хорошо, — добродушно заключил он. — На этом и закончим. Пора ложиться спать.

Вилфред вскочил. Он был такой же белый, как и его зубы.

— Нет-нет, не беспокойтесь, я сам найду дорогу, — сказал Вениамин и, проходя мимо, похлопал Олаисена по плечу. Почему-то у него было две головы. Обе красивые, но Вениамин видел их как в тумане.

Когда Вениамин улегся голый в зале на кровати с пологом, он подумал, что, должно быть, решил так поступить заранее. По крайней мере не в последнюю минуту.

Воздух в комнате, постельное белье были пропитаны ароматом Анны. Все вокруг пахло ею. Открытое окно впустило в комнату море. Это было не только его море. Оно принадлежало и Анне.

Он проснулся оттого, что она трясла его.

— Ты понимаешь, что ты делаешь?

— Ты должна утешить меня! — пробормотал он.

— Что ты себе позволяешь! Вставай и отправляйся к себе!

— Я у себя.

— Ты компрометируешь меня перед своей семьей!

— Пристань и Настройщик уже уехали?

— Да! Вставай и уходи!

Он хотел притянуть ее к себе, но она вырвалась из его рук. Он не сразу сообразил, что она ушла. Но у него не было сил пойти за ней. Он снова упал на подушки и уснул.

Глава 11

Утром Бергльот понесла фрёкен Анне горячую воду для умывания. В зале она оторопела. Поставила трясущимися руками кувшин с водой и сделала реверанс:

— Простите, господин доктор! Я не знала…

Вениамин мгновенно проснулся. Его пронзило раскаяние. К тому же он лежал голый, даже без перины.

Служанка была уже у двери.

— Подожди! Подожди, Бергльот. Я, кажется, попал сюда по ошибке и оставил фрёкен Анну без ночлега.

Он вскочил, и начал искать свою одежду.

Бергльот забилась в угол, не смея уйти, и со страхом смотрела на голого Вениамина.

— Где же она спала? Ты должна… Бергльот, это должно остаться между нами, слышишь?

Она серьезно кивнула и хотела что-то сказать, но не смогла.

— Ты ее видела?

Бергльот отрицательно покачала головой.

— Может, фрёкен Анна… наверное… она в комнате господина доктора?

Вениамин наконец надел брюки, схватил рубашку.

Пробегая мимо Бергльот, он вспомнил, что они теперь союзники, и погладил ее по щеке.

— Это наша с тобой тайна! Слышишь? Ты не пожалеешь! Никому ни слова!

Бергльот было семнадцать. Эта светловолосая добрая девушка из хорошей семьи уже второй год жила в Рейнснесе, обучаясь домоводству и хорошим манерам. Она в жизни еще не видела голого мужчину.

— Ни слова!

Бергльот выскочила за дверь.

Вениамин нажал на ручку и обнаружил, что дверь заперта. Значит, Анна спала в его комнате. Позвать ее он не решился.

Порог был стерт, и в середине под дверью образовалась небольшая щель. Вениамин вернулся в залу, нашел перо и чернила и написал: «Милая Анна! Берег свободен! Прости меня, прости меня! Твой Вениамин».

Он прислушался, тихонько вышел из залы, просунул записку в щель и подождал. Они стояли каждый со своей стороны двери и знали о присутствии другого. Он слышал ее дыхание.

Потом она повернула ключ и появилась перед ним. В очаровательном голубом халате. Платье ее лежало в комнате на стуле.

В эту минуту в коридор вышла Ханна.

Женщины обменялись взглядом.

Вениамин попытался вспомнить, что говорят в таких случаях. Но мучительная головная боль мешала разумному поведению.

Ханна глубоко вздохнула.

— Доброе утро! — сказала она. — Надеюсь, вы хорошо спали?

— Это не то, что ты думаешь, — заикаясь проговорила Анна.

— Меня это не касается, — сказала Ханна и подошла к перилам лестницы.

— Это я виноват… — начал Вениамин.

Ханна угрюмо засмеялась:

— Не сомневаюсь. Я помню, что ты не любишь спать один!

Он бросился к ней. И только потом понял, что непременно ударил бы ее, если б успел. Но Ханна вихрем слетела по лестнице.

Анна прошла мимо, не удостоив его взглядом. Лишь когда за ней закрылась дверь залы, Вениамин оценил размеры катастрофы.

Он вошел в залу не постучавшись.

Анна стояла у окна спиной к двери и делала вид, что не слышала, как он вошел.

— Анна!

— Я знаю, это твоя комната, но, будь добр, уйди и позволь мне привести себя в порядок.

Голос у нее был ледяной. Он поразил Вениамина. Кажется, в нем звучала горечь.

— Прости меня, идиота!

— Я простила тебя четыре года назад. Но я не могу простить, что ты и меня выставляешь идиоткой. В глазах своей семьи, своих слуг. Я слишком хороша для этого.

Она обернулась, к нему. Глаза лучились яркой синевой, как ледник. Он узнал прежнюю Анну. Да, это была Анна. Гневная. Умная. Холодная. Прекрасная. Женщина, которая умела пользоваться своей силой. Умела усмирять. Ставить на место.

Он пригладил волосы.

— Анна, — сказал он, — у меня не было злого умысла. Мой поступок отвратителен. Если хочешь, я дам в «Тромсё Стифтстиденде» объявление на две колонки, в котором принесу тебе свои извинения. Только, ради Бога, прости меня!

— Это уже многим известно?

— Никому! — солгал он.

— Ханна считает, будто ей известно.

— Я объясню…

— Это бесполезно, вспомни ее последние слова.

— Если хочешь, я сам все объясню домашним.

— Что именно ты хочешь им объяснить?

Она лихорадочно перекладывала предметы женского туалета со стула на стул.

— Знаешь, как я злюсь! — Она старалась говорить спокойно.