Наследство Каменного короля - [51]

Сейчас дорога шла всего в полутора-двух милях от края этой пропасти; в давние времена, во время постройки тракта, овраг находился намного дальше, но ветер и вода мало-помалу делали своё дело, обрушивая его края. Через какое-то время, наверное, Гриммельн грозил поглотить и саму дорогу, но пока между ними лежали крестьянские наделы с какими-то низкорослыми деревьями.

Выбравшись на дорогу, друзья оказались не более чем в нескольких сотнях шагов от Длинной Лошади; поля расстилались не только справа до обрыва, но и слева от тракта; по эту сторону, насколько позволяла рассмотреть сгущающаяся темнота, засаженные подсолнухами. Сама деревня, что было большой редкостью, оказалась окружена стеной – высоким, в два человеческих роста, частоколом из грубо отёсанных и заострённых вверху брёвен; внутрь вели обитые железом ворота.

Они были широко распахнуты, и изнутри слышались звуки музыки и пьяные крики. Перед воротами стоял на страже толстенький мужичок с алебардой в руках и в кожаном шлеме, составлявшими единственные предметы его вооружения. Привалившись плечом к створке, он гораздо больше интересовался происходившим по ту сторону частокола, чем прибывающими гостями. Заслышав стук копыт, он лениво обернулся, и тотчас попытался принять воинственный вид: крестьяне с окрестных деревень никогда не приезжали верхом, и уж точно без оружия. Впрочем, мужичок и не подумал запирать ворота: долгие годы безопасности сделали свое дело, и безмятежное выражение его лица ясно говорило, что само наличие стражника возле ворот – это не более чем обычай.

- Приветствую вас, гости, - провозгласил он сиплым голосом, - по делу или увеселения ради?

- Проездом, добрый человек. - Томас подъехал поближе и, нагнувшись, вложил ему в ладонь мелкую серебряную монету. – Не подскажешь ли, где уставшие путники могут найти пристанище на ночь?

Стражник, оставшись очень довольным неожиданным подношением, махнул рукой в сторону ворот.

- Прямо туда, добрые люди, не заблудитесь. По этой улице шагов триста, а там городская площадь (друзья переглянулись: надо же, он называет Длинную Лошадь городом), прямо на ней двухэтажная гостиница, «Два короля» называется. Она недёшева, но у таких богатых господ, я думаю, деньжат хватит. Милости просим, - крикнул он уже им в спину, - и не забудьте посетить наш праздник. Весь город нынче гуляет! И скажите Гарвену – это хозяин гостиницы, что это я вас к нему прислал! Ифор меня зовут…

Кивнув Ифору на прощанье, Томас со всей кавалькадой направился по улице. Мощёная дорога при въезде в Длинную Лошадь заканчивалась; улица представляла собой просто прибитую ногами и копытами землю, по всей видимости, по весне и осени превращавшуюся в непролазную грязь. Что было совершенно необычно для деревни, пусть даже и такой большой, так это двухэтажные и даже трёхэтажные дома: даже в Хартворде таких не имелось, и это действительно давало некоторые основания называть Длинную Лошадь городом. Первые этажи таких домов, сложенные из крупного известняка, настолько глубоко уходили под землю, что для того, чтобы войти внутрь, требовалось спуститься по лестнице во внутренний дворик. Верхние этажи, все деревянные и, вероятно, от недостатка места каждый следующий по размерам больше предыдущего, нависали над улицей.

Чем ближе к площади, тем больше народа попадалось навстречу, поодиночке и в обнимку, с факелами и музыкальными инструментами, в венках, а некоторые почему-то с маленькими вениками в руках. Мужчины – в нарядных расшитых рубахах, а девушки и женщины в праздничных платьях, нередко довольно откровенных, и что особенно поразило всю компанию – всё больше и больше людей, встречавшихся им по дороге – были в расписных масках, почти полностью скрывавших лица. Дело близилось к полуночи, и весь этот веселящийся и подвыпивший люд стремился к восточным воротам.

В середине деревенской площади стоял крытый колодец, вокруг которого при свете многочисленных факелов около полутора десятков пар под зажигательные звуки волынок и инструментов, напоминавших скрипки, отплясывали что-то похожее на бранль, но в заметно более быстром темпе. Вокруг толпились зеваки, притопывающие и хлопающие в ладоши; везде сновали девицы, судя по виду, прислуга из разных таверн, с подносами, заставленными кружками с брагой и элем. Во всех домах горели окна, а двери были распахнуты настежь, причем видно было, что люди, заходящие внутрь и выходящие наружу, вовсе не обязательно являлись хозяевами этих домов. Везде танцевали, пели и пили.

Эдмунд, Гуго и Томас спешились, и повели лошадей на поводу. Гостиницу они заметили сразу: большое здание с вывеской перед входом, и главной задачей стало пробраться к нему через толпы народа. Немедленно какие-то девушки в масках, подскочив к молодым людям, водрузили им на голову цветочные венки и даже сделали попытку втянуть их в танцующий хоровод. Гуго, немедленно развеселившись и подарив на ходу пару поцелуев, клятвенно пообещал найти этих красавиц через часок.

Привязав лошадей к длинной жерди, прикрепленной к стене рядом с входом, путники помогли девушкам спешиться, и зашли в переполненную залу. В лицо им дохнуло тёплым воздухом, в котором перемешались запахи браги, пива и жареного мяса; в дальнем углу горел очаг, в котором над пылающими углями томилась насаженная на вертел половина бараньей туши; падающие капли жира с шипением разбивались о раскалённый лист железа, заменявший противень. Двое слуг по очереди медленно вращали вертел, морщась от нестерпимого жара. За столами в общей зале сидели человек тридцать, производившие невероятный шум; стук глиняных кружек, смех и нестройные песни висели в воздухе. Девушки в передниках, раскрасневшиеся от жара и постоянной беготни, обносили посетителей всё новыми порциями еды и выпивки. Одна из них, заметив новоприбывших, остановилась, и на вопрос Томаса о хозяине указала пальцем на мужчину за стойкой.