Наследство Каменного короля - [116]

Епископ поднялся с кресла.

- При всем уважении к вам, милорд, и к тем чувствам, которые вы испытываете к мастеру Миртену и мастеру Ирмио – тем людям, которые спасли вас и дали вторую, а то и третью жизнь, должен заметить, что было бы лучше для всех нас, если бы маги никогда не существовали. Повторяю, что не имею никаких претензий лично к этим двоим - кажется, они на вашей стороне, что меня вполне устраивает. И, прежде чем продолжить разговор, я, с вашего позволения, попрошу принести вина – в горле совсем пересохло.

Эдмунд сидел в некоторой растерянности. Яго Гровен вроде бы прав, но… где-то в подсознании упрямо сидела мысль, что что-то здесь не так. Маги были разными людьми: хорошими, как Миртен или Ирмио, наверное, дурными, как тот чёрный помощник Рича Беркли, Сайрус – он, как подозревал юноша, тоже имел некоторое отношение ко всем этим делам, - но всё же не настолько плохими, чтобы бесповоротно перейти на сторону нечисти. Даже не разумных дхаргов или разных безмозглых зверей, вроде глорхов, а на сторону нежити – тварей, не принадлежащих миру людей и настроенных по отношению к этому миру однозначно враждебно. Мастер Ирмио, с которым Эдмунд довольно тесно общался во время своей болезни, несколько просветил его на этот счёт, так что у юноши сложилось вполне определённое представление об этих существах. Существах, обладавших иным, чем человеческий, разумом и воспринимавших людей почти всегда только как пищу. Представить себе, что кто-то из магов смог найти общий язык, например, с тенями – это просто не укладывалось в голове. Зачем? Ничего, даже отдалённо напоминавшего ответ на этот вопрос, Эдмунд придумать не мог. И, судя по всему, ответа не существовало вовсе, ибо по собственному почину впускать в свой дом тварей, которые видят в тебе только мясо на косточке, не просто неразумно, а катастрофически и необъяснимо глупо. Впускать в надежде, что ты сможешь поговорить с ними и их убедить. Чушь. Тени или, например, ходячие скелеты – говорят, бывают и такие – не слышат людей. У них нету ушей.

Или Гровен имел в виду другое – то, что маги разрушили барьер между мирами, сами того не желая? Для какой-то цели несколько магов соединили свои усилия, не предполагая того, что они нечаянно разрушат тонкую плёнку между реальностями и впустят в мир злобных потусторонних существ? Нет, и это глупо и нелогично. Глупо потому, что трудновато себе представить с десяток высокоучёных магов, которые соединяют свои силы в невиданную мощь, но при этом даже не дают себе труда подумать о последствиях. А нелогично потому, что тогда вообще не имелось никаких оснований обвинять магов в чёрных замыслах, как это только что делал епископ. Третьего варианта решения у Эдмунда не было – только первый и второй, и в каждом их них сидел червь сомнения, подтачивавший стройную систему умозаключений, сделанных Яго Гровеном. Проклятье, подумал юноша раздосадовано. У меня так много книжных знаний, но так мало жизненного опыта... Что, в конце, концов, хочет от меня этот Светлейший доктор?

Эдмунд в задумчивости посмотрел на епископа. Что и говорить: еще с пару месяцев назад всё увиденное и услышанное произвело бы на него неизгладимое впечатление и, возможно, заставило бы пересмотреть некоторые устоявшиеся взгляды на окружающее. Представить себе такое? – он и сейчас иногда воспринимал происходящее как некий сон. Вот он проснётся – и снова окажется на лежанке в каком-нибудь чулане возле кухни. А проснётся непременно от гневных воплей мастера Гербера. Интересно, кстати, как он там?

Как ни странно, он даже получал некое удовольствие от происходящего. Как будто очнувшись, снова вернулся в не совсем привычный, но интересный ему мир. Мир знакомый, но крепко подзабытый, и у молодого человека было стойкое ощущение того, что он не познаёт его, а как бы вспоминает то, что когда-то уже знал. Можно подумать, в глубине его подсознания в течение всего детства и юношества постоянно подрёмывало некое ощущение того, что он случайно попал в это место и рано или поздно всё вернётся на круги своя.

И сейчас Эдмунд Беркли, граф Хартворд и эорлин королевства, сидел в большом удобном кресле возле полыхающего камина, скрестив ноги, обутые в мягкие сапоги из оленьей кожи, и рассматривал огромные тени, которые отбрасывала на сводчатый каменный потолок фигура епископа. Забавно, что и говорить. Этот хитроучёный инквизитор просит у него, Джоша, позволения сесть или налить вина. Эта мысль, однако, быстро вернула его на землю. Неспроста, однако. К чему же всё это, интересно?

Стоя возле вишнёвого дерева резного столика, Гровен самолично разливал вино в два высоких оловянных кубка, покрытых искусной резьбой с изображениями охотничьих сцен. Слугу, который принёс поднос, он немедля выгнал. Протянув один из бокалов собеседнику, епископ снова уселся в кресло, с блаженным видом сделав длинный глоток. В вино он добавил корицы и мёда, смешав всё в некое подобие глинтвейна. Эдмунд поднял вверх руку с кубком.

- Я должен поблагодарить вас за поучительный рассказ. Хотя для меня до сих пор остаётся тайной ваш интерес ко мне…