Наследники Вюльфингов - [49]
— Что мне до них за дело? — воскликнул Гартмут. — Если бы ты захотела, мы были бы с тобой король и королева.
— Поверь, я никогда не полюблю тебя, — заговорила Гудруна, — ты же сам знаешь, Гартмут, сколько зла причинили твои храбрые витязи воинам моего отца, когда вы взяли меня в плен и увезли из дому. Известно тебе также, что отец твой Людовик убил моего отца. Будь я рыцарь, вряд ли посмел бы он приходить ко мне без оружия. С какой же стати быть мне твоей женой? До сей поры был здесь обычай никогда не принуждать женщин брать мужа вопреки их желанию, и это делало вам большую честь.
Тут Гудруна начала горько оплакивать своего отца.
— Ну, если не согласна ты носить со мной корону, то мне все равно, что с тобой ни сделают, — сердито воскликнул Гартмут, — ты пожнешь то, что сама посеяла, и каждый день будешь получать то, что заслужила.
— Я буду служить, как уж служила прежде. Если Бог забыл меня, то я готова терпеть все, что ни сделают со мною Гартмут и Герлинда, хотя и так уж много у меня горя.
Еще раз хотели они попытаться. Позвали ко двору Ортруну и поручили ей добром и лаской убедить Гудруну.
— Никогда не забуду я твоей услуги, сестра, — сказал ей Гартмут, — если поможешь ты утешить Гудруну в ее великом горе и убедишь ее перестать так горько сетовать и плакать.
— И я, и вся моя свита — мы всегда готовы служить тебе, — отвечала Ортруна, — я готова склонить перед Гудруной голову, лишь бы забыла она свое горе. И я, и мои девушки, мы готовы всегда служить ей, как ее служанки.
— За то, что ты так охотно готова видеть меня в короне рядом с королем Гартмутом, я дарю тебе свою верную дружбу. Но все же тяжело мне жить на чужбине. — Так говорила Гудруна Ортруне.
XXI. О том, как Гудруна должна была стирать
— Не хочу я быть королевой. Ты же знаешь, Гартмут, что обручена я с одним королем: нерушимой клятвой клялась я быть его женой и, пока он жив, я не могу принадлежать никакому иному витязю.
— Напрасно ты тоскуешь, — отвечал ей Гартмут, — никто не разлучит нас до самой нашей смерти. Живи здесь мирно с моими женщинами, и, я надеюсь, они постараются утешить тебя.
Думал Гартмут, что утешится она, видя, что сестра его все делит с нею пополам Гудруна молча принимала все услуги и скоро порозовела и посвежела от хорошей пищи и питья. Но так безрассудна была Гудруна, что и эта привольная жизнь не смягчила ее, и она по-прежнему резкой речью отплачивала Гартмуту за свою неволю. И так долго это продолжалось, что наконец надоело королю, и Гартмут снова уехал в дальние края, поручив королевство своим воинам — Здесь так меня ненавидят, что я не могу уж больше этого терпеть, — сказал он.
Тогда злобная Герлинда снова заставила Гудруну работать и не давала ей ни отдыха, ни покоя.
Враждебно сказала ей волчица:
— Теперь должна дочь Тильды сослужить мне такую службу, какой она никогда еще не несла!
— Раз уж злая доля моя не дает мне жить с моими близкими и друзьями, то я готова исполнять для тебя денно и нощно всякую работу, какая только будет мне по силам, — отвечала Гудруна.
— Должна ты теперь что ни день носить на морской берег мои платья и мыть их там для меня и для моей свиты; смотри, чтобы не видали тебя там без дела!
— Я не желаю роскоши и покоя, королева, — отвечала ей Гудруна, — прикажи только научить меня этому делу. И эта работа не унизит меня, если я могу заплатить тебе ею за свое пропитание.
Герлинда приказала прачке помочь Гудруне отнести на берег платья и научить ее стирать, и с тех пор Гудруна постоянно исполняла эту тяжелую и трудную работу. Так мучила Герлинда Гудруну, и никто не мешал ей в этом деле.
Остальные пленницы с горем смотрели на Гудруну, когда стирала она на морском берегу. Одна из них, Гильдебурга, тоже дочь короля, не выдержала и сказала:
— Горько нам смотреть на то, как без отдыха работает здесь Гудруна и вот теперь сама стирает на морском берегу!
Услыхала это Герлинда и с сердцем сказала ей:
— Если хочешь ты, чтобы госпожа твоя не исполняла этой работы, то должна ты исполнять ее сама!
— Охотно стала бы я это делать за нее, если бы то было мне дозволено, — отвечала Гильдебурга, — но ей-Богу же, госпожа Герлинда, не должна ты оставлять ее там одну, — ведь она дочь короля. Отец мой был тоже король. Позволь же мне вместе с нею стирать, вместе с ней терпеть горе и радость.
— Нелегко же будет тебе, — сказала на это Герлинда, — как бы сурова ни была зима, вместо того, чтобы сидеть в топленой комнате, тебе придется стирать на всю мою свиту при холодном ветре.
Гильдебурга едва могла дождаться вечера, чтобы утешить Гудруну своей вестью.
— Господь да наградит тебя за твою жалость ко мне, — сказала ей Гудруна, — если будешь ты стирать со мною, нам обеим станет отрадней, и работа поможет нам коротать время.
Так с тех пор вместе мыли они платья на морском берегу, а девушки из их свиты плакали, глядя на Гудруну и Гильдебургу, хотя и у них самих было столько работы, как ни у кого на свете.
ХХII. О том, как Гильда снарядила поход за своей дочерью
