Наследники Тимура - [32]

В приемном покое их принял дежурный врач — молодая, очень красивая женщина. Когда санитары положили Марию Кирилловну на клеенчатый диван, огороженный белой марлевой ширмой, женщина-врач обернулась и, увидев Аню, сказала ей ласково:

— Присядь, девочка, я сейчас…

Аня заметила, что доктор мыла полные маленькие руки, поливая их из резинового шланга, прикрепленного к стеклянному баллону. В нем быстро убывала мутно-молочная жидкость.

Санитары обменялись с врачом несколькими фразами и ушли, сказав на прощание:

— Сегодня уж больше к вам не приедем — больно далеко! До свиданья, Нина Сергеевна!

«Вот как! — подумала Аня. — Ее зовут, как мою маму».

— Ну, ну, не зарекайтесь, товарищи! — ответила доктор и молча протянула руки к румяной девушке-санитарке. Та поспешно завязала ей тесемки на рукавах халата.

Нина Сергеевна подошла к Марии Кирилловне, подняла кисть ее руки, проверяя пульс и поглядывая на маленькие золотые часики, потом потрогала веки больной, засунула руку под ее затылок и что-то сказала румяной санитарке.

— Василия Николаевича? — переспросила та.

— Да. Он, по-моему, в хирургическом…

Санитарка, в мягких войлочных туфлях, неслышно выскользнула за дверь.

— Ну, расскажи мне, девочка, все, что ты знаешь о больной, — сказала Нина Сергеевна. — Это, вероятно, твоя бабушка?

Оттого ли, что у доктора был такой спокойный, певучий голос и неторопливые мягкие движения, или потому, что ее звали Ниной Сергеевной и она напоминала улыбкой и этими маленькими белыми руками мать, — Аня почувствовала себя еще спокойнее.

— Это не бабушка, это моя учительница, наша классная воспитательница…

Едва успела Аня рассказать про события дня, как в комнату вошел очень высокий седой старик, в пенсне и белой докторской шапочке.

— Прибыл по вашему приказу, уважаемая! — сказал он глухим окающим баском, в котором слышалась шутливая усмешка.

Нина Сергеевна встала.

— Теперь, девочка, я попрошу тебя выйти и подождать. Я позову тебя.

Аня вышла за дверь, и, как только она очутилась в вестибюле, вновь ее охватили тревога и страх.

Где-то невдалеке раздавался частый глухой и тусклый звон, словно кто-то разбрасывал по стеклянным банкам металлические инструменты.

За окном тяжелыми хлопьями падал снег. На ветру качались редкие фонари. Они слабо освещали широкий, открытый с одной стороны двор и группу окружающих его темных деревьев. Сквер посредине двора был пуст. Снег косо ложился на кусты. Они трепетали оголенными ветками, вздрагивая от ледяного прикосновения.

Ане самой было холодно, зябко плечам и коленям. Она растирала их замерзшими руками, но это не помогало.

Вскоре девушка-санитарка пригласила ее в приемный покой. Марии Кирилловны там уже не было.

Аня увидела, как по длинному светлому коридору удалялись в глубину две фигуры в белых халатах. Они катили перед собой высокую полку на длинных металлических ножках с колесиками.

— Ну, вот что, девочка, — сказала Нина Сергеевна. — Болезнь у твоей учительницы тяжелая. Но я надеюсь, что все обойдется благополучно. Только придется ей полежать у нас — серьезно полечиться.

Аня доверчиво посмотрела на нее.

— Я очень прошу вас, — сказала она, — позаботьтесь о Марии Кирилловне как следует. Если бы вы знали, как мы все ее любим!

Нина Сергеевна погладила Аню по руке.

— Не беспокойся, пожалуйста! Доктора для того и существуют, чтобы заботиться о больных. Вот возьми и иди домой!

Нина Сергеевна протянула Ане бумажку, на которой был записан номер телефона справочного бюро больницы, и объяснила, что по этому телефону можно узнать о состоянии здоровья больной и часы приема посетителей.

Аня поблагодарила.

— Подожди! — остановила ее Нина Сергеевна. — Дома у тебя знают, что ты задержалась в больнице?

— Нет… Я не успела никому сказать… — А телефон в твоей квартире есть?

— Есть…

Нина Сергеевна раскрыла сумочку и, достав несколько пятнадцатикопеечных монет, протянула их Ане.

— Вот позвони в вестибюле по автомату. Родители, наверно, бог весть что думают!.. Как же ты так?

Аня вышла из комнаты. Звонить было бессмысленно. Мама, конечно, еще не вернулась домой. А заставить Николку предпринять впервые в жизни такое большое путешествие вечером через весь город с вещами она боялась. Известить девочек было тоже неудобно, — они сейчас на собрании. «А, ничего, — подумала Аня, — у меня теперь есть деньги на трамвай. Быстро добегу до остановки!»

Она вышла на пустынный больничный двор, огляделась, и у нее снова заныло тоскливо сердце. Угрюмо, под холодным ветром, стонали оголенные деревья. Высокие корпуса больничных зданий обступили Аню с трех сторон, и ей казалось, что за каждым окном тяжело стонет больной, а в перерывах между этими стонами раздается противный звон падающих в банки хирургических инструментов. Но ей вспомнилось милое, красивое лицо Нины Сергеевны, румяная девушка-санитарка, старый врач-великан, его рокочущий в усмешке басок: «Прибыл по вашему приказу, уважаемая!». Вспомнились их дружелюбные лица, неторопливая уверенность в движениях, спокойные слова, — словно эти люди находились в обычной домашней обстановке.

«Все будет хорошо! — подумала успокоенно Аня. — Это просто у меня «нервы разгулялись», как говорит мама. А ведь я думала, что умею держать себя в руках. Надо закалять свою волю!»