Наследники минного поля - [55]

Света наутро Алёше позвонила и распорядилась коротко: пускай сидит на телефоне и ждёт. И не ходит никуда. И Миши не надо. У неё планы изменились. Но пускай Алёша от телефона не отходит. Да, и днём тоже. А к вечеру она позвонит. Уж откуда она могла звонить — неясно, только не из дому точно. В их коммуналку телефон ещё лет семьдесят не проведут. Так что когда она, распорядившись, дала отбой — и перезванивать-то было неизвестно куда. Алёша не решился от телефона отойти и промаялся тревогой весь день. И вечер тоже.

Знаменитый «Жуковский расстрел» город осмысливал уже позже, а в первый вечер — даже и слухи не поползли. На улицу из нормальных советских граждан никто носу не высовывал. А как пошла стрельба да трескотня — так и в дворовые туалеты выходить мало кто рисковал, привычно приспосабливали вёдра. Драки с перестрелкой на улицах не были редкостью: воры теперь делились на воевавших и невоевавших. Те, кто пошли на фронт, нарушили воровской закон, но с фронта вернулись злые и уверенные, что они в своем праве. А те, кто закон соблюли, за воевавшими никаких прав не признавали, как за ссученными. Так что преступный мир разделился по принципиальным соображениям, мира как такового тут быть не могло, и редкая разборка обходилась без стрельбы. Но — не такой же…

К половине девятого Света чувствовала: что-то необычное творится. Или война снова, или власть меняется. Но тетя Клара ещё засветло ушла в ночную смену, так что некому было Свету останавливать. Она накинула чёрный платок — если б не Алёшин совет надеть светлое, не догадалась бы — и пошла просачиваться сквозь всё это безобразие, бестелесной тенью прикидываясь. Только не к Дюковскому саду, а в сторону Преображенской. Почему-то она знала, что к Дюковскому идти нечего, и говорить не с кем. Что-то новое происходит, и Седому карты путает. А Ендрусь там, в том дворике, перед которым шелковица была, там ещё написано мелом в низком подъезде «во дворе уборной нет», а внутрь она никогда не заходила. Но знала, что там налево надо идти, в самую темноту, и вниз по ступенечкам. Иначе почему же туда как резинкой тянет её за сердце — так, что и сомнений нет, только страшно? А что страшно — наверное, значит, что Ендрусь жив. Иначе за кого б ей бояться?

Андрейка измаялся — так пить хотел, но в дверь стучать не смел, а снаружи её не открывали. Эти двое сначала играли, потом жрали колбасу с газеты, потом один ушёл, вернулся, они подошли к двери и чем-то снаружи громыхали, а потом ушли оба. Свет в комнатке остался гореть, и Андрейка видел опустевший стол с жирными на газете пятнами и чайник зелёный, в пластах коричневого обугленного жира. Откуда-то сверху несколько раз треснуло, вроде как отдалённые выстрелы, и Андрейка подумал, что самое время подёргать дверь. Она не поддавалась: заперта была. Глотая злые слёзы, Андрейка несколько раз её лягнул, но было не сладить.

Тут наружная дверь грохотнула и слетела с одной петли. В комнатку заскочили какие-то двое в костюмах, с пистолетами наготове, окинули взглядами пустоту и выбежали обратно. У Андрейки хватило сообразительности звуков не издавать. Дальше он не помнил, молился он или плакал, но глаз от щели при этом не отрывал.

— Ендрусь! Ты тут?

Это был несомненно Светин голос, и тут уж Андрейка заорал. Она, во что-то чёрное закутанная, подбежала к двери и заскрежетала там, загрюкала. От спешки не сразу стронула тяжелую задвижку и задёргала её в панике. Такое уже было когда-то, вот такая же задвижка проклятая. Не пытаясь вспомнить, когда — она рванула и эту вверх, а потом уж в сторону. И, как в прошлый забытый раз — сработало! Дверь крякнула, дохнула сырой вонью, и Света ухватила брата в охапку, как маленького. Тут же опомнилась, перехватила за руку:

— Бежим!

Тёмным влажным двориком они пролетели до парадного и прижались за боковину ворот. Кто-то тяжело бежал по мостовой. Плохо было видно, но Андрейка замер и почти перестал быть: это тот квадратный бежал, точно! И прямо сюда, к воротам! А за ним какой-то ещё. От перекрёстка сыпануло выстрелами, и квадратный повалился сразу, а другой через несколько шагов. К ним подбежали другие, с фонарями, и осветили лежащих. Это были квадратный и кучерявый: так близко-близко, что ошибиться Андрейка не мог. Кучерявый вертанулся на бок и простонал высоким голосом. Который с фонарём, нагнулся и выстрелил ему в голову.

— Готовы оба, товарищ капитан!

— Обыщи, я посвечу.

Переворачивая мёртвых ногами, они обшарили их, забрали оружие и деньги. Издалека послышались ещё выстрелы, и они рванули в ту сторону. Стало темно и тихо. Света потянула Андрейку: отсюда надо было уходить. Андрейка и сам понимал, но пройти так близко от тех двоих, хотя бы и мёртвых, было выше его сил. По счастью, во дворе хлопнула то ли форточка, то ли дверь. Андрейка пискнул, и они побежали.

Нечего было и думать добираться сейчас же домой. Света и не думала. Теперь, когда ей было ясно, что это не просто бандитские разборки, необязательно было уходить подальше от того дома. Туда люди Седого сегодня не вернутся. Слова «товарищ капитан» прозвучали совсем рядом, она не могла ослышаться.