Наследники империи - [89]

Стремительные, неуловимые взглядом движения сеяли смерть. Противники не успевали даже сообразить, что именно обрывает их жизни. Кровавые брызги били фонтанами, во все стороны разлетались внутренности, выпотрошенные трупы падали на землю друг за другом.

Но не жуткий зверь, в которого неожиданно обратился каданг, заставил отступить армию Тени. В самый разгар битвы, явно не сулившей победы арамейскому войску, с полночи появились тысячи новых бойцов. Смуглые кочевники верхом на гухаурах и пешие рубийцы в звериных шкурах смяли ряды ногарской пехоты и пустынников. Воины Тени дрогнули и попятились назад.

– Вот теперь пришло и твое время, император, – процедил Аррелий, наблюдая за ходом битвы, и обнажил клинок.

Рисстаний последовал его примеру и пришпорил гиппариона. Следом за ним устремились всадники императорского полка.

Оказавшись на линии битвы, молодой император воззвал:

– Арамейцы, вперед!

За ним последовали не только арамейцы, но и гипиты. Рассеявшихся по степи воинов Тени добивали без всякой жалости.

Гишер оттянул рукав своего одеяния, критическим взором оценивая новые прорехи. Оказавшийся в самом центре всеобщей мясорубки бывший жрец каким-то чудом не получил ни единой царапины, а вот его одежда, и без того пребывавшая в далеко не лучшем состоянии, окончательно превратилась в жалкие лохмотья. Бросив взгляд по сторонам, хишимерец присвистнул и ухмыльнулся:

– Неужто ты еще живой, арамейский князек?!

Ответом послужил стон. Гишер отвалил в сторону обезглавленный труп рангуманского лучника и усадил на земле княжича Атрия, командовавшего стрелками.

– Я цел? – пробормотал молодой арамеец, с трудом разлепив залитые кровью веки.

– Ну, рук у тебя все столько же, – снова ухмыльнулся хишимерец, похлопав княжича по культе правой руки.

– Жаль, что не прикончил тебя тогда в степи прошлой осенью, – процедил Атрий сквозь зубы.

– А кто б тебя тогда сейчас починил? – не переставал ухмыляться бывший жрец. – Не дергайся, парень, посиди спокойно, у тебя плечо рассечено. Сейчас перевяжу, пока ты кровью не истек.

– Перевязывай, – обессилено согласился Атрий. – Только помалкивай, а то зубы выбью… потом как-нибудь.

– Не обещаю, – дерзко оскалился Гишер.

Тангендерг упал на колени, опершись руками о землю, с тяжелым хрипом выпустив воздух из груди. Силы будто внезапно покинули его. Алая пелена в глазах растаяла. Приподняв ладонь, каданг посмотрел на свои окровавленные пальцы, еще несколько мгновений назад увенчанные когтями.

– Ты как? – почему-то шепотом спросила Коринта, осторожно приблизившись сзади.

– Жив, – коротко отозвался Тангендерг.

– Ты никогда не говорил, что так умеешь.

– Ты не спрашивала.

Тангендерг поднялся на ноги. Сзади послышался топот копыт.

– Бродяга! – окликнул каданга подъехавший Кадоний.

Тангендерг бросил взгляд через плечо. Князь обнажил клинок.

– Хочешь вызвать меня на поединок? – поинтересовался Тангендерг.

– Хочу просто убить тебя.

Легардийский князь пришпорил гиппариона и взмахнул клинком. Коринта не успела даже испугаться, гиппарион проскакал мимо нее уже без седока, а сам Кадоний впечатался спиной в землю, лезвие собственного меча разорвало кольчужный воротник и разрубило ключицу. Осколки верхних ребер, сломанных клинком, пронзили легкое. Кадоний скрипнул зубами.

– Жить тебе осталось недолго, – произнес каданг бесстрастно, как обычно. – Назовешь причину?

– Моя честь, – процедил Кадоний.

– Твоя жена дочь правителя Хорума, так?

Кадоний ничего не ответил. Уголки губ легардийского князя окрасились кровью. Тангендерг взглянул на Коринту, та согласно кивнула, подтверждая его слова. Каданг вернулся взглядом к Кадонию.

– В ней все дело? Считаешь себя оскорбленным?

– Мне сообщили, что Иррея ждет ребенка, – прохрипел Кадоний. – Если ребенок не принадлежит отцу, нет большего бесчестья для мужчины.

– Но ты ведь не знаешь этого наверняка?

Вопрос остался без ответа.

– Ты умер напрасно, князь. Это твоя женщина, не моя. Твоей бы она и осталась. Мне нечего делить с тобой.

Из горла легардийского князя вырвалось лишь бульканье, кровь запузырилась на губах, бородка окрасилась алыми струйками.

Каданг повернулся к Коринте:

– Где моя лошадь?

– Там, – Девушка неопределенно махнула рукой.

– Тогда веди туда. Мне нужна моя кобыла.

* * *

Все смешалось в кровавом хаосе, когда битва докатилась до стана. Силуэт паука, сопровождавший армию Тени на протяжении всего похода, вдруг померк. Походная пирамида верховного жреца осела, придавив своим основанием поддерживавших ее рабов, и рассыпалась на части. Сооружение распалось без всяких видимых причин, похоже, сам ведущий Тень, обрушил пирамиду своей волей, не желая оставлять один из символов нового культа противникам. Воздушные волны разошлись кругами, опрокинув шатры и палатки сопровождавших воинов семей.

Паника охватила весь стан, бесновались животные, вопили женщины, плакали дети.

Самила упала на колени, зажмурилась и закрыла уши ладонями, словно желая отгородиться от всего происходящего. Она и в самом деле предпочла бы сейчас оказаться очень далеко отсюда. И дело было даже не в страхе смерти, казавшейся такой близкой и неотвратимой. Вся жизнь, все надежды и мечты на будущее оказались враз похоронены здесь, на обширной равнине, где сошлись в битве противоборствующие армии.