Наследники Фауста - [28]
Я молча склонила голову. Нечистый обманул меня, и кухонные сказки тоже лгали. Фауст не был доктором в Виттенберге, а может быть, и вовсе не существовал никогда! Достойный конец глупого пути.
— Тьма невежества проникает даже сюда! — желчно сказал второй. Он говорил по-латыни и, само собой, обращался не ко мне, а к коллеге. — Гнуснейшие происки папистов вплетают в эти грязные россказни наше славное имя. Долго ли нам искупать грехи этого зловонного вместилища бесов?!
— Терпение, Каспер, — сказал первый, затем опять заговорил по-немецки: — Ты слышала ответ, девица. Передай его тем, кто надоумил тебя спросить.
Я слышала ответ, и слышала то, что не должна была понять, и успела приметить еще кое-какие мелочи: тяжелое, учащенное дыхание высокого, стиснутый кулак второго, говорившего про папистов, сжатые губы и ледяные, остановившиеся глаза обоих. В этих глазах читалось не презрительное раздражение, вызванное вздорным вымыслом, но ненависть и торжество мести. Или уроки физиогномики, преподанные мне господином Майером и укрепленные в доме тетушки Лизбет, пропали даром, или проклятый доктор в самом деле существовал, и был врагом университета, и был повержен.
Невелика радость услышать, как твоего родного отца называют зловонным вместилищем бесов, но для первого дня и это неплохо.
Ячневая каша на воде, местами подгоревшая, а внутри комков — холодная, есть единственное блюдо, которое стоит грош. А чревоугодие — поистине смертный грех для одинокой девицы в чужом городе, не нашедшей себе службы. Дочка хозяина принесла еще кусок хлеба — видно, пожалела меня.
Я осталась одна за столом: паломники направились на проповедь некоего ученого доктора, а я сказала господину Коббе, что ищу остаться в Виттенберге. Он сухо пожелал мне удачи и даже пообещал помочь. Ну, вот разве что он поможет…
Никто здесь не ждал дитя чернокнижника с распростертыми объятиями. Накануне я чуть ли не до заката топтала улицы, стучала в двери и спрашивала, не нужна ли добрым людям служанка. Дважды меня обозвали воровкой, единожды — площадной девкой, а все прочие коротко отвечали, что в пришлых слугах не нуждаются. Потому я заночевала на постоялом дворе вместе с другими паломниками и теперь жевала мерзостную кашу, уговаривая себя не впадать в отчаяние. Виттенберг — огромный город, а за его стенами есть еще и предместья. Против меня — худоба и малый рост, и то, что я чужая, и грязное платье. Стало быть, впредь надо сразу говорить, что не возьму за службу дорого, глядишь, кто-нибудь захочет выгадать… Платье можно будет и постирать, с вечера до утра высохнет. Сколько тут спросят за лохань и за мыло? Ну, едва ли очень много. В последней крайности снова продам кольцо… Мне тут же представилось — должно быть, с голоду и огорчения — как дьявольская игрушка меня предает, и купец вопит: «Стража!» Я поспешно отогнала трусливую мысль. Что проку себя пугать, может, и не дойдет до этого…
— Да чтоб я больше не слыхала от тебя таких слов, толстый ты боров! Не к лицу разумному человеку повторять пьяные бредни!
Я подняла голову от миски. Толстым боровом (и разумным человеком) был сам хозяин, подсевший к опрятно одетой дородной женщине. В подтверждение своих слов она сердито стукнула согнутым пальцем по столу и отодвинула кружку.
— Ну, не сердись, Марта, — примирительно прогудел хозяин. — Разве я сказал что-нибудь кроме того, что всем известно? Или он не живет в сером доме? — так, по крайней мере, послышалось мне с моего места. Зато ответ почтенной Марты был ясней ясного:
— Так что с того, старый?! Дом есть дом, ничего больше! Не возьму я в толк, почему все прицепились к нему и ни к кому другому? Из-за дома — и что такого в этом доме, Господи небесный?! Нет в нем ничего, о чем дураки болтают.
Хозяин что-то пробормотал в усы; я разобрала только слово «наследство», а девочка-судомойка, вертевшаяся рядом, прислушалась, вытягивая шею, и перекрестилась, причем востроносая мордашка изобличала неподдельный ужас.
— Глупости, все глупости! — отрезала Марта. — Я же там день и ночь была, когда ходила за господином профессором! Стыдно тебе, Петер, почтенный же человек! — (Хозяин больше не улыбался, видно, доброе мнение Марты было ему важно.) — Три недели — три полных недели я была при нем, и ничего от него не видела, кроме кротости и благочестия! Чтобы узнать человека, надо его больным повидать, вот как я скажу!
— В болезни по-всякому бывает, — не удержался хозяин. — Как смерть подойдет и с ней адский пламень, самый закоснелый греховодник станет благочестив…
— Молчи знай! Ты о своих постояльцах суди, о пропойцах да шляйках, а господина профессора поносить не позволю!
— Да что ты, Марта, Господь наш с тобой. Я и не о нем вовсе, а так, к примеру… Его хоть навещает кто?
— А как же! — Марта продолжала все так же запальчиво. — Университетские, считай, каждый день приходят, молодые, да господин Фридрих, да господин Альбрехт…
— Господин Альберто, — ухмыляясь, поправил хозяин.
— А хоть бы и Альберто, — на сей раз Марта не стала возвышать голос, но придала ему некое особо пронзительное звучание, отзывающееся дрожью в костях собеседника, и подбоченилась свободной рукой. — Да простит меня Господь, коли я ошибаюсь, а только иные паписты будут поблагородней иных показных праведников, вот оно что. Он не наш, с него и спрос другой, но человек он порядочный, не чета кое-кому.
«Благополучная местность, подумал Ханс. Все-таки их зацепило меньше. Лес на горном склоне совсем не казался больным: «платаны» чередуются с «елями», кустарника мало, но это и понятно – под кронами темно. Острые стебли травы уже приподнимают бурую листву, первоцветы показывают синие и белые бусины, и совсем по-земному пахнет прелью. Ни железа, ни радиации…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фантастический детектив – особый поджанр фантастики, объединяющий детективный сюжет с научно-фантастической проблематикой. Достоинства и особенности обоих поджанров позволяют получить интереснейший литературный сплав, в чем читатель убедится, прочитав произведения, включенные в антологию. «Дежа вю» Павла Амнуэля – произведение многоуровневое. Где происходит убийство? Происходит ли оно вообще? Кто преступник, кто жертва, и не является ли убийца жертвой жестокого преступления? Ответить на эти вопросы пытается частный детектив, но и читателю предоставлена возможность предложить свои версии странных событий.
Что произошло у рифа Октопус? Откуда взялся на Марсе канал имени Москвы? Чем закончилась история тринадцати подкидышей, которых так опасался Рудольф Сикорски? Что связывает катастрофу на Далекой Радуге и таинственную планету Пандора?Аркадий и Борис Стругацкие, Олег Дивов, Роман Злотников, Евгений Лукин и другие в сборнике, посвященном миру далекого будущего, легендарного «Полдень, XXII век»!Произведения братьев Стругацких, включенные в сборник, публикуются впервые!
Было это давненько: в 1997 году. Сейчас я уже не пишу так красиво и метафорично, но творчество М. Семеновой по-прежнему категорически одобряю.;)
Не самый светлый период в карьере капитана Блада: зима 1688–1689, Тортуга, ром. В таверне к нему за столик подсел человек, который учился медицине в Лондоне и Париже и, в отличие от бакалавра Питера Блада, остался в профессии, хотя, подобно ему, имел и другое увлечение. Познакомились, разговорились, выпили, еще выпили. А когда капитан проснулся, ответ на вопрос «где я?» превзошел самые смелые его ожидания… Никогда — никогда! — не заключайте сделок с пьяными. Фанфик по трилогии Рафаэля Сабатини о капитане Бладе, новый персонаж — историческое лицо.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!