Наследник раджи - [12]

— Благоразумно ли возбуждать ненависть этих людей?

— Благоразумно или нет, но меня это забавляет… Однако лошади теряют терпение, а эти идиоты-сейки полумертвы от страха. Зайдите как-нибудь ко мне. Спросите в военном квартале капитана Донкастера 3-го полка, я познакомлю вас с мужем и моими змеями…

— С вашими змеями?

— Да, это презабавные игрушки. Я их привожу в оцепенение, а потом злю, и они свистят от бешенства. Особенно одна кобра великолепна, когда разозлится. Этот человек напомнил мне ее. До свидания!

Весь вечер Том не мог отогнать от себя воспоминания о молодой женщине, дав себе слово не видаться с ней, но чувствуя, что не сдержит его… Вдруг на освещенной площадке перед палаткой появилась тень вчерашнего посетителя.

— Привет брату! — сказал Том. — Пусть он войдет и отдохнет.

— Отдохнуть! — воскликнул брамин. — Отдых для людей, а я теперь только собака, пресмыкающееся, которого толкают ногой. Сжальтесь надо мной и убейте!

— Брат мой бредит! Усталость и нужда точат сердце. Подкрепившись едой и питьем, он найдет, что жизнь — драгоценное благо.

— Сегодня вряд ли ваше сиятельство думает, что говорит с мудрецом, — отвечал брамин с мрачной иронией. — Жизнь нехороша, она жестока. Взгляните на эти лохмотья, на мою худобу, на мои глаза, блестящие от голода… а меня воспитали как принца. Отец, лишенный своих наследников, усыновил меня. Я жил в его дворце, делил с ним кров и принимал участие в правлении. После его смерти ваши соотечественники не признали моих прав. Они провозгласили себя наследниками моего приемного отца. Но могут ли они быть наследниками? Могут ли они воздать его праху предписанные почести: устроить погребальное торжество, делать возлияния и приношения риса и платья, предназначенного для прикрытия зябнущей души, приносить дары священникам, чтобы искупить ее прегрешения?.. Они знают, что не могут исполнить всего этого, и пока я брожу бесприютным нищим, отец мой и его предки томятся в бездне с демонами и злыми духами.

Он замолк, задыхаясь. Жилы у него на лбу надулись, а по щекам катились горючие слезы.

Том не знал, что сказать.

Вдруг лицо несчастного преобразилось: он как будто вырос, и лохмотья его упали величественными складками.

— Я не говорю, что так будет вечно! Минута избавления приближается: она начертана на часах вечности. Господство чужеземцев погибнет в крови и огне…

— Вы сошли с ума! — воскликнул Том. — Замолчите!

Брамин бросил на него мрачный взгляд, но затем, опустив глаза, проговорил:

— Приютите меня… Дайте чего-нибудь поесть.

Позвали Ганеса. Брамин принимал все, что делалось для него, с покорностью ребенка. Когда наступила полная темнота, он встал.

— Саиб, вы спасли мне жизнь сегодня, и я не только не поблагодарил, но даже сердился на вас, так как решился умереть. Народ мой отомстил бы за меня. Теперь я передумал и благодарю вас. Быть может, наступит день, когда я буду в состоянии отплатить вам иначе. Пока же возьмите эту вещь и носите ее всегда при себе. В случае несчастья, если вам нужна будет помощь, покажите ее одному из наших и призовите того, кто теперь дает вам этот талисман. Прощайте!

Он исчез.

Том держал амулет в руке, — то был кусочек пергамента, покрытый непонятным письмом и привязанный к красному шнурку.

Скорее желая сократить воспоминание об этом происшествии, чем веря в действительность талисмана, он надел амулет на шею.

IX. Меерут и семейство Эльтон

Том приказал сниматься с места, но не объяснил никому, что побудило его принять такое решение. Рано утром караван отправился в путь. Молодой наследник в последний раз прошелся по городу и посетил могилу Гумаюна. Он вошел за укрепленную ограду, взобрался на обширную площадку, где возвышался дворец мертвых, вслушался в мертвую тишину возле веющих холодом мраморных гробниц императора и его семьи.

С высоты площадки юноша окинул взглядом зеленые поля, мирную реку, величественный минарет Джумна Мусид, купола мечети Жемчужина, красноватую ограду дворца Шах-Жехана, неясно вырисовывавшиеся в утреннем тумане, и весь обширный древний город индийских властителей, магометанских завоевателей. Этот город разоряли многочисленные восстания и завоевания, но он все еще сохранился…

Из Дели молодой человек и его спутники отправились в Меерут, важный военный пункт милях в сорока от прежней стоянки. На место прибыли вечером, разбили лагерь за городом. Том, переодевшись в европейское платье, отправился в город верхом.

Главная улица Меерута была оживленной. Наследник раджи невольно придержал лошадь, — казалось, он перенесся в Англию: увидел милую леди Эльтон, Люси и Трикси; они ехали в фаэтоне, которым правила Мод, и приветственно улыбались ему.

— Каким образом вы здесь? — воскликнул Том.

— Я не удивляюсь вашему изумлению, — ответила леди Эльтон. — Мы уехали из Европы гораздо раньше, чем предполагали, — мужа призвали на службу.

— Папа не хотел уезжать без мамы, а мама без нас, и вот таким образом мы все здесь, — объяснила Трикси.

— Где вы живете? — спросила леди Эльтон.

— В своем лагере. Уже месяц, как я живу в палатке, — это чудесно.

— Я думаю!

— Но ведь вы, конечно, навестите нас! — сказала она. — В доме одни женщины. Генерал уехал на ревизию.