Наследник олигарха - [10]

Поднявшись по узким ступенькам к стальной двери, Петровский нажал кнопку звонка.

Дежурный, крупный парень, в камуфляжной куртке с закатанными до локтей рукавами, вздрогнул от пронзительного дребезга, включил наружное освещение и припал к дверному глазку. Вспыхнувшая под самым козырьком лампа осветила крыльцо, и, узнав заместителя председателя банка Петровского, дежурный поспешно распахнул дверь.

- Альберт Григорьевич? - почтительно протянул он.

- Я, я, Паша. Как дела?

Изобразив на лице озабоченность, дежурный посторонился, пропуская начальство. Cтараясь придать голосу официальность, и в то же время преданность, пробасил:

- Без происшествий. Полный порядок.

Какие могут быть происшествия в пустой служебной квартире, предназначенной для размещения иногородних клиентов и конфиденциальных переговоров, подумал Петровский.

Вытянув руки по швам, дежурный молчал в ожидании указаний. Небольшая голова на его тяжелой атлетической фигуре казалась ещё меньше из-за короткой стрижки. В глубоко посаженных под низким лбом глазах не просвечивало ни единой мысли. Надо посоветовать ему отпустить волосы, с длинной прической он будет выглядеть не так дебильно. Явно не из самых сообразительных в службе охраны, и тем не менее от него лучше отделаться, хотя бы на час, решил Петровский.

Лично он всегда был против содержания здесь дежурного. Мебель, телевизор, холодильник, микроволновка, посуда на 12 персон, - для этого ширпотреба хватило бы и обычной сигнализации. Но Таранов в свое время настоял на круглосуточном дежурстве. Наверняка ради того, чтобы иметь здесь соглядатая из службы охраны, рассудил тогда Петровский, опасался директор, как бы служебная квартира не превратилась в бордель. Теперь, после проверки наличности и по существу безрезультатного обыска в квартире и на даче Таранова, охрана пустого помещения в глухом переулке старой Москвы показалась Петровскому куда более подозрительней, чем раньше. Нет, не для простого надзора держал здесь дежурных Таранов, не мебель с посудой здесь он охранял, а кое-что серьезнее. Не мог же он захватить с собой в самолет всю неучтенную валюту.

Повесив на вешалку плащ. Петровский повернулся к дежурному:

- Ты с машиной?

- Само собой. Стоит во дворе, - с готовностью ответил тот.

- Я с часок поработаю здесь с документами, а ты... - Петровский достал бумажник, извлек из него несколько купюр. - Слетай-ка на Тверскую, в супермаркет. Возьмешь "Мартини", тоник, коробку конфет...

- Так это все и ближе есть, Альберт Григорьевич... - удивился дежурный.

- Я всегда беру только там. Проверено, понял? И тебе советую, заведи проверенную точку, иначе когда-нибудь тебя отравят, такое уж теперь время...

- Понял. Там, значит там, - послушно повторил дежурный и, взяв деньги, направился к двери.

Оставшись один, Петровский заглянул в подсобку дежурного и, убедившись, что она пуста, направился в гостиную. Просторная комната с двумя зашторенными окнами напоминала небольшое кафе или банкетный зал ресторана: три столика, обставленные мягкими стульями, настенные светильники, затейливый бар у дальней стены, отделанной панелями темного дерева, с крупным зеркалом в центре.

Петровский наклонился, раскрыл кейс и нащупал на дне тяжелый металлический предмет. Это был портативный металлоискатель, созданный по заказу московской братвы в одном томящемся от безработицы техническом НИИ. Сердцем прибора, ласково названного "бобиком", был небольшой по объему, мощный магнит, мгновенно реагирующий на скрытый в стене стальной сейф, или запрятанное под паркетом оружие. Длинную пластиковую рукоятку Петровский с собой не взял: не помещалась в кейсе. Шириной не больше ладони, прибор был тяжел, как гиря. Снизу к нему пристала, будто приклеилась, остроконечная блестящая отвертка. Петровский извлек прибор с отверткой из кейса и выложил на подоконник.

Взгляд его описал дугу, прикидывая, с чего начать. Конечно, с окон, решил он. Простучав пальцами деревянные подоконники, он медленно прошелся по ним прибором, приговаривая про себя - "бобик, ищи", потом проверил отверткой щели. То же самое проделал и с пространством между подоконниками и полом. Потом пришлось опуститься на колени и двигаться вдоль плинтуса от угла до угла.

Плотному, с тяжеловатым брюшком Петровскому занятие это показалось нестерпимо долгим и утомительным. Через несколько минут колени стало саднить, голова отяжелела, поясница затекла. Неудержимо хотелось повалиться на мягкий ковер и отлежаться. Однако он продолжал ползти, тщательно простукивая подозрительные места и проглаживая их прибором. Стена повсюду откликалась ровным глухим звуком, а прибор свободно скользил по поверхности. У бара он тяжело поднялся, разогнулся и, случайно взглянув в зеркало, едва узнал собственное отражение: лицо стало пунцовым, высокий с залысинами лоб блестел от пота, широко расставленные навыкате глаза сверкали от нетерпения, редкая шевелюра была всклокочена. Ничего, успокоил он себя, пригладив ладонью волосы, самая трудная, нижняя часть холла осмотрена, остался бар и стена около светильников. Там в свое время шли какие-то работы и вполне мог быть оборудован тайник. Он забрался на стойку бара и принялся, двигаясь сверху вниз, вымерять и обследовать верхние полки и встроенные шкафчики. Бар осмотрел особенно внимательно и даже отделил отверткой несколько квадратных панелей, которые показались ему подозрительными. Рядом с баром была дверь в коридор, который вел к кабинету и спальне. В конце коридора была кухня, два туалета и ванна. Помещения эти были меньше и проще, переделок в них не проводилось, и осмотр их не занял много времени и оказался не столь утомительным. Безрезультатность поисков повергла его в уныние. Уверенность в успехе, вначале такая яркая и пьянящая, растаяла.