Наследник фаворитки - [66]

Ему бы просто подойти и скромно вручить букет девушке — он пожелал сделать это как можно оригинальней. На асфальтированной площадке перед зданием стоял анатомический стол, только без мраморной крышки. Женя был в длинном белом халате. В одной руке у него букет, в другой — портфель. Он стремительно разбежался и прыгнул через стол. Он уже почти перелетел через него, но в последнее мгновение помешал халат. Женя зацепился носками ботинок за железный барьерчик стола и, раскинув в стороны руки, со всего маху грохнулся о землю.

Все, кто был поблизости, дружно охнули и рванулись к нему, подхватили, помогли подняться. Побелевший Женя едва перевел дыхание, жалко, через силу улыбнулся:

— Все в порядке, спасибо, спасибо… — Превозмогая боль, он заковылял в анатомичку, но так и не выпустил из руки букета цветов. Маша шла рядом. По дороге Женя спохватился, протянул девушке букет: — Совсем забыл — это тебе.

— Спасибо, Женечка.

И все-таки… И все-таки она в полной мере не оценила его порыва. Ему отчаянно хотелось показать себя с лучшей стороны. Как и каждому молодому человеку, который хочет завоевать сердце девушки.

Женя стал сыпать афоризмами. Чтобы блеснуть при случае, учил наизусть лирические стихи, с видом тонкого знатока рассуждал о живописи и даже с тайной надеждой поразить Машу объявил себя ярым сторонником сюрреализма. Слово «сюрреализм» он выговаривал с особым шиком. Но Маша лишь удивленно спросила:

— А что это такое?

А однажды Женя в присутствии своих друзей пошел на крайний шаг — с гордостью продемонстрировал синяк под глазом. Это было уже откровенным хвастовством.

— Бокс — замечательный вид спорта, — разглагольствовал он. — Боксом увлекались многие великие поэты. Например, Байрон и Лермонтов. Люди интеллекта предпочитают сворачивать друг другу скулы и расквашивать носы не в вульгарной уличной драке, а на ринге, то есть площадке, огороженной канатами, в присутствии свидетелей — судей по спорту.

— Эврика! — воскликнула Маша. — А я-то бегала, искала по всему курсу… Мне в бюро поручили найти шефов для ремесленного училища.

— А мне стенгазету надо выпускать, — озабоченно отозвался Ким — И еще у меня поручение в штабе студенческого строительного отряда…

— И еще у нас на носу первенство института, — сообщил Женя, многозначительно постукивая кулаком о ладонь. — А это похлеще любого поручения.

— В принципе мы, конечно, не отказываемся, Машенька, — виновато сказал Ким, отрывая глаза от учебника органики. — Поможем, конечно, но только не в этом семестре. Дай немного очухаться.

В один из осенних дней в Машином подъезде появился похожий на артиста или музыканта молодой человек. У него было приятное интеллигентное лицо, располагающая улыбка и, самое главное, очень деликатные манеры.

Первый раз, столкнувшись на лестнице с Машей, он скромно потупил глаза и церемонно посторонился. Второй раз — вежливо поздоровался, с надеждой и ожиданием посмотрел на нее. Маша ответила. Она не могла иначе — это было бы просто бестактно. В следующий раз Алик, робея, представился. Маша со смелой улыбкой первой протянула ему руку. В родном доме она чувствовала себя хозяйкой. Пожатие его сухих сильных пальцев было осторожным и нервным. Голос его, вкрадчивый и искательный, ей тоже понравился.

Машенька невольно стала думать о нем, ждать и искать этих случайных встреч. Неторопливой коварной змейкой Алик вползал в девичье сердце.

Одновременно что-то незаметно менялось и в ее отношении к ребятам. В ее глазах они были еще совсем мальчишками — такими наивными и простыми. Да и откуда им знать о серьезных чувствах?

Однажды Маша запальчиво спросила:

— А все-таки что такое любовь?

— Я этого не знаю, — сразу же чистосердечно признался Илья. — Не осведомлен. — Он смотрел на нее прямо, без улыбки. Его крупное удлиненное лицо было совершенно серьезным.

— А ты что думаешь, Женя?

— Возможно, любовь — это что-то вроде физиологической потребности. — Женя поправил на лбу волосы и вопросительно посмотрел на девушку. — А может быть, и что-то более возвышенное. Все зависит от состава действующих лиц.

— Все ясно, — сказала Маша.

— Что вам ясно, позвольте узнать? — Женя пощипал на губе темную стрелочку будущих усиков.

— Ясно, что вы начинающий циник.

— Благодарю вас.

— Не стоит. Ким, твоя очередь.

— Любовь, Машенька, это как раз то, что я всегда питаю к твоим бутербродам.

— Ты нахал, Ким!

— Рад стараться, родная.

«А вот он, наверное, знает, что такое любовь», — Маша с какой-то неизъяснимой теплотой вспомнила Алика. Чем-то он похож на юношу девятнадцатого века. Задумчив, скромен, предупредителен. А какие у него чудные глаза — полны томления и скрытой неги. Определенно, в нем есть что-то вертеровское.

Думать об Алике было приятно. Слегка кружилась голова, замирало сердце, будто она ступала ногой на край пропасти. Эта пропасть неудержимо влекла к себе.

…На лекции по физиологии профессор Лавровский спросил Кима, где будут проходить соревнования по боксу. Профессор был страстным поклонником институтского спорта.

— Я за тебя приду болеть! — весело и картаво крикнул он. — Смотри, Нарулин, не подкачай.

— А ты за кого будешь болеть? — пытливо заглядывая Маше в глаза, спросил Женя. — За меня или за Кима?