Наследник Фархада - [16]

Вечером, в курилке, отчищая царскую лопату от ржавчины куском наждачки, Рустам похвалился трофеем перед приятелем Вовкой Зубковым. А заодно рассказал о наскальных надписях в подземелье.

— Классно! — одобрил Вовка, — Слушай, Рустик, а — давай к нам в музей, экскурсоводом? Ты же, как я понял, историю любишь? Я уже почти год там — интересно, знаешь…

— Да ну, ты что! — отмахнулся Рустам, — Куда мне…

— Туда тебе. Давай, чего там: дело нехитрое.

— Да брось! Скажешь тоже. На фиг оно мне вообще? И так времени нету…

— Вот времени-то как раз побольше будет. Пошлют тебя в воскресенье на территорию долболедизмом заниматься — и все, весь выходной там и промудохаешься. А так — звякнул в музей, тебя и вызвали: с понтом, срочная экскурсия. А там хочешь — конспекты учи, хочешь — с девчонками болтай. И вообще.

— Что — «вообще»?

— Ну. Дикцию выработаешь, методические навыки приобретешь. Это ж все пригодится, как в войска пойдем, скажешь — нет? Да и просто интересно же, в конце-то концов!

Рустам хмыкнул, качнул головой, задумался. А фигли, в самом-то деле?

— Ладно, можно попробовать. А меня возьмут?

— Я отрекомендую, не дрейфь.

Так Рустам и стал внештатным экскурсоводом рязанского музея истории воздушно-десантных войск.

Кавалер почетной грамоты

Если кто-то думает, что работа музейного экскурсовода — занятие исключительно для пыльных бабушек, то он сильно ошибается. Это смотря какой музей! Большинство экскурсоводов музея истории ВДВ были как раз молодыми — курсанты училища и девчата — парашютистки. И занимались все они без исключения этим делом совершенно бесплатно. Почему? А вот потому. Интересно. Нравилось. И вообще — когда еще в жизни доведется настоящий пулемет «Максим» разобрать-почистить? Или уложить парашют, с которым катапультировался сам Пауэрс с подбитого U-2? Ну, а про то, что еще можно под благовидным предлогом улизнуть с самоподготовки или парково-хозяйственного дня, упоминать не будем, и так ясно: должен же человек хоть как-то быть вознагражден за бескорыстные труды! А труды, если честно, были. И немало.

Во-первых, надо было как следует проштудировать кучу исторических материалов. И попробуй только ошибиться в номере какого-нибудь отдельного батальона, когда экскурсию ветеранов ведешь — ого, сколько обид будет! И горячиться начнут, и встревать с поправками, и вопросики задавать на засыпку — полный абзац, короче. После часа такого кошмара экскурсовод становится мокрым, как после марш-броска и, прикуривая, ломает спички трясущимися пальцами, проклиная все на свете, а в первую очередь — себя, идиота, за то, что ввязался во всю эту авантюру. Интересно ему было, придурку. Дикцию усовершенствовать хотел, ага. Методические навыки, бл-лин! Да чтоб я еще хоть раз!.. Да пошли они все!!

Во-вторых, приходится дополнительно заниматься стиркой и глажкой: ты — лицо училища! И никого не волнует, что ты только что оттрубил сутки в карауле или пробежал десятикилометровый марш-бросок: раз пришел — будь добр выглядеть как на парад.

Ну а про то, что надо постоянно над языком работать, и говорить не приходится. Никаких «мнэ-ээ…», «ну-у-у…», «эт самое…»! Никаких жаргонизмов! И голосом владеть не хуже теледиктора. И чтобы в своей группе все тебя слышали, а группам в соседних залах ты не мешал. Опять же, над выправкой работать приходится — не слабее, чем на строевой подготовке. Да что там — на строевой подготовке-то как раз проще: имей вид «лихой и придурковатый», и будешь молодец. А здесь — держаться изволь прямо, словно шомпол проглотил и упаси тебя Бог чесаться, указку вертеть и в сапог ее засовывать или, скажем, талией вращать. Короче говоря, дело это было непростое.

И все равно — Рустам это дело полюбил. А больше всего ему нравилось проводить экскурсии со школьниками. Штатные-то экскурсоводы эту публику недолюбливали: неспокойный народ! Глаз да глаз за ними, чтоб не трогали ничего своими шаловливыми ручонками, да не разбредались по всему музею, а держались тесной кучкой. А для Рустама никакой проблемы в этом не было.

— Так, люди! Давайте перед началом экскурсии сразу договоримся, ладно?

— Давайте! А про что договоримся?

— Без спроса ничего руками не лапать. Вон тому парашюту знаете, сколько лет? Почти сто! Если каждый его лапать будет — на что он похож будет? А стирать его нельзя — от старости развалится. Я вам сам дам потрогать то, что можно, хотите?

— Ага! А — что можно?!

— Оружие. Пулеметы, пэтээры, ЗГУ…

— А пэтээры — это что?

— Противотанковые ружья. Ну, так как? Договорились?

— Договорились!

И не было ни одного случая, чтобы пацаны слово нарушили. Если очень уж чесались руки — они их в карманы засовывали. И в очереди подержаться за рукоятки «Максима» не толкались, несмотря на жгучее нетерпение. И по залам не разбредались — Рустам рассказывал им такие истории, что пацаны уши развешивали и рты разевали.

— Смотрите сюда, люди: на этой фотографии — десантирование с самолета ТБ-3 на учениях Киевского военного округа в 1935году. И попробуйте как следует представить, как приходилось прыгать в то время десантникам. ТБ-3 ведь не был транспортно-десантным самолетом, в то время их вообще не было. Это был тяжелый бомбардировщик. Во время перелета десантники сидели внутри фюзеляжа, а перед десантированием перебирались на крылья.