Наследница журавля - [20]

{ УБИЙСТВЕ КОРОЛЯ }

Совет под руководством председателя заключил,

что в нем достаточно улик и подозреваемых.

Пусть правосудие свершится в зале суда.

– Прикажете обнародовать? – спросил паж.

– Пока нет. – Она с изумлением перечитала меморандум. Слова были живыми. Настолько живыми, что сочились кровью, оставляя на ее пальцах следы чернил. Наконец Хэсина положила документ на стол, ломившийся от новых карт, книг, кисточек и весов, – даров, отправленных министрами и придворными.

Сегодня вечером. Эта мысль была подобна удару в живот. Ее коронация состоится сегодня вечером. Еще два дня назад она молила мать благословить ее. В отличие от материнского благословения, меморандум не заставил себя долго ждать. Он пришел как раз вовремя. Вечером она обнародует свой первый указ, который задаст тон всему ее правлению. Сложно было представить себе более подходящую возможность объявить о предстоящем слушании. Внезапно ей показалось, что до вечера еще слишком долго ждать.

Хэсина уже написала свой первый указ. Затем она написала свое первое распоряжение о помиловании и вручила его пажу вместе с небольшим кошельком. В нем лежали деньги, которых должно было хватить, чтобы провести в столице несколько ночей.

– Проследи, чтобы он хорошо питался. – Было крайне желательно, чтобы Акира успел набрать до заседания суда хотя бы несколько цзиней[26]. – А еще достань ему новую одежду. – К сожалению, у них не было времени делать заказ у портного. – Купи ему лучшую студенческую форму, какую только сможешь найти. – Волосы! Она едва не забыла о волосах. – И своди его к парикмахеру. Я хочу, чтобы он выглядел опрятно.

– Хорошо, дянься. Но я хотел бы узнать… Он силен?

– Что?

– Он быстро бегает? – спросил паж. – Я боюсь, что не смогу догнать его, если он убежит.

– А. – Хэсина откинулась на спинку кресла. – Не волнуйся об этом.

Паж обеспокоенно нахмурился.

– Заключенный, которого только что освободили, непредсказуем. Возможно, нам стоило бы взять с собой охрану.

Хэсина обдумала это предложение. С одной стороны, ей было что терять. Но – с другой – зачем ей мул на привязи? Она хотела доверять своему представителю. Если он нарушит обещание, она посчитает, что уклонилась от пущенной из лука стрелы.

– В этом нет необходимости. Если он убежит, тебе его не догнать, так что даже не пытайся.

Паж отправился выполнять поручения, и в то же мгновение в комнату вошла Лилиан.

– Бедняга, – вздохнула она, когда створки двери захлопнулись за ее спиной. – В первый раз в жизни вижу человека с таким растерянным выражением лица. Что ты с ним сделала?

Хэсина повертела в руках новые бронзовые весы.

– Ничего постыдного.

– Хорошо. Я бы расстроилась, если бы что-то такое произошло без меня. – Лилиан приподняла руку, через которую был перекинут рюцюнь. – Я пришла к тебе с дарами из мастерской. Ну как, нравится?

– Похоже на похоронные одеяния. – Из чего Хэсина сделала вывод, что это был ее наряд для коронации. Весь костюм – от развевающихся рукавов до парчовой накидки биси[27], которая свисала с пояса до середины юбок, – был белым. Лишенным цвета и жизни, сшитым не из шелка, а из грубого льна. Разумеется, так и задумывалось. Коронация представляла собой не столько празднование, сколько дань памяти – повод вспомнить, что нынешнее мирное время было построено на крови прошлого.

Лилиан склонила голову набок.

– Ты права. Ему недостает цвета. Может, мне сделать его поярче?

– Пожалуйста, не надо. – Она и без того возмутит толпу, объявив об истинной причине смерти короля. Нет, она облачится в белое, и у нее найдутся на то свои причины. Пока остальные будут скорбеть о героях прошлого, она станет оплакивать принцессу, которой ей больше не быть.

«Это все ради отца», – напомнила она себе, когда Лилиан ушла и в комнату забежали служанки. Пока ей припудривали лицо, Хэсина представляла, что они с отцом посыпают рисовой пудрой свои оперные маски. Пока ей помогали надеть рюцюнь, она представляла, что они с отцом примеряют костюмы. Но когда девушки начали тянуть ее за волосы, пытаясь уложить их в прическу, противоречившую законам природы, ей захотелось, чтобы отец и правда пришел и увел ее прочь по тайному коридору.

Но отец больше никогда не сможет ее спасти.

Вместо него на помощь Хэсине пришла Мин-эр, ее придворная дама. Она ворвалась в покои принцессы и, отогнав от нее всех служанок, заняла свое место у туалетного столика.

– Как же вы выросли, – мягко проговорила она, доставая коллекцию шпилек. – А кажется, еще вчера были совсем крошкой – ростом с мою руку от кончиков пальцев до локтя. Вы тогда терпеть не могли купаться.

«Дети – странные создания», – заключила Хэсина.

– Надеюсь, я доставляю тебе не слишком много хлопот, – сказала она.

– Ну что вы, цветочек мой. Хлопоты мне доставляет лишь бег времени.

Ради Мин-эр Хэсина попыталась улыбнуться, а потом взглянула на груду шпилек, лежавшую перед ней. Их украшали гранаты, опалы и сапфиры. Полудрагоценные и драгоценные камни, достойные королевы. Но одной шпильки не хватало.

– Мин-эр, а где… – Хэсина не договорила: ее придворная дама медленно опустила последнюю шпильку в самый центр стола.