Наследница - [23]

— О цыганах мы ещё поговорим, — в голосе послышалась явная угроза. — А вот вы, сударь, ничего не знаете, и пытаетесь при этом делать какие-то выводы. И не хотите признать неизбежность моего плана. Кольцо выглядит совершенно обычно, хотя, несомненно, очень дорого. Чтобы увидеть гербы, необходимо сдвинуть камень. Для этого нужно на него слегка нажать и повернуть.

— А позвольте узнать, как вам стало это известно?

— Могу и не позволить. Отвечать вам или нет — моё решение. Но я скажу. Я сам видел этот перстень. Видел, как дарил его жене сам граф. Я был при этом. И, хотя мне тогда было совсем немного лет, помню всё очень хорошо.

Сидор некоторое время молчал.

— Но она — ребёнок. Прошло уже много времени, она могла всё забыть.

— Забыть?! Что? То, что на её глазах погибли отец и брат? То, что она жила в удобстве, чистоте и сытости? То, что могла позволить себе любые капризы, потому что её баловали? Вы, сударь, что, издеваетесь надо мной? Такое не забывают!

— Но неужели вы способны убить ребёнка?!

— А вы предпочитаете умереть сами? Или вас больше устраивает перспектива попасть на каторгу? Так я вам открою маленький секрет: уж лучше умереть сразу, чем гнить заживо где-нибудь в рудниках. Ну, что вы выберете?.. Молчите? Вы хотите, чтобы всё пришло к вам само, чтобы кто-то сделал за вас всю работу, а вам только награда досталась? А так не бывает. Вы и так сделали для этого гораздо меньше других!.. А что до молодой графини, я вам вот что скажу. Пусть вас не мучает совесть, она умерла уже давно. Тогда, на пожаре. Так что мы просто приведём действительность в соответствие с убеждением людей.

— Но может быть, просто выкрасть кольцо? Ведь вы сами сказали, что это её единственное подтверждение происхождения, а значит, и прав на наследство. Нет кольца — нет доказательства!

— А вы уверены, что она не знает, как открывать перстень? Убеждены, что никто этого не видел? Нет, можно, конечно, на всякий случай вырезать весь табор. Но такой кровожадный вариант вас ведь устроит ещё меньше? Кстати, с цыганами, тоже надо будет разобраться. Когда найдём девчонку у них, сначала, пожалуй, обвиним их в краже ребёнка. Под угрозой суда они нам выплатят ту сумму, которую мы назовём, пусть даже после этого у них ничего не останется. Они это заслужили, пусть не укрывают графских наследниц! — и он засмеялся в восторге от своей новой идеи.

— Значит, нет никакого другого варианта?

— Нет.

Наступило молчание.

— Когда же начнём? — Сидор говорил тихо и как-то обречённо.

— Подождём, пока прибудут остальные, чтобы не думали, что могут остаться чистенькими. Это может занять…примерно неделю. Вот тогда и начнём.

— А если табор к этому времени уйдёт?

— Вот это уж — ваша забота. Кажется, вы говорили, что сделали заказ этому цыгану. Вот и пусть они его выполняют. Время и пройдёт.

Дальше Лачо решил не слушать, всё и так было предельно ясно. Спустился вниз, нашёл хозяина, попросил ночлега. Его за небольшую плату пустили на сеновал. Перекусив тем, что взял с собой, Лачо заснул, а чуть свет — уже седлал коня. Обратный путь прошёл без приключений, и к полудню он уже рассказывал Мирко свои тревожные новости. Чергэн тоже была рядом. Когда Лачо замолчал, Мирко взглянул на жену. Она кивнула и вышла из шатра. Найти Баську, как всегда, было просто: она вертелась возле лошадей. Когда Чергэн сказала, что её ждёт отец, Баська удивилась. Не часто Мирко говорил с ней. Она вошла в шатёр и сразу почувствовала нечто необычное. Отец и Лачо сидели рядом и были необычно серьёзными. И вдруг опять появилась эта навязчивая мысль, что её просватали. Неужели ей всё же придётся покинуть Мирко, Чергэн и ставший родным табор?.. На глаза навернулись слёзы, а сердце застучало часто-часто. Поэтому она не сразу поняла просьбу отца:

— Баська, покажи мне твоё кольцо. Я хочу рассмотреть его получше.

Это было и вовсе необычно. Но настоящее изумление пришло позже, когда Мирко взял протянутый ему перстень, осторожно надавил на камень пальцем и повернул… Камень с тихим щелчком отошёл в сторону. Под ним было небольшое углубление. Четыре пары глаз внимательно рассматривали его. Там виднелся вдавленный рисунок: два причудливо переплетённых герба.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил Мирко.

— Нет, — ошарашено ответила Баська.

— Ты не знала, что перстень открывается?

— Нет.

— А что это за рисунок, ты знаешь?

Баська всё пристальней вглядывалась в открывшуюся под камнем ямку. Наконец, она тихо сказала:

— Справа — герб маминой фамилии, а рисунок слева очень похож на наш герб… — и замолчала, опустив голову. Впервые за время пребывания у Мирко она произнесла фразу, сразу отделившую её от цыган. Ей почему-то стало стыдно. Щёки запылали, она не смела поднять глаз. Как будто, признав свою принадлежность к маленькой картинке в перстне, она обидела этих людей. А ей так хотелось быть такой же, как они, одной из них! Но она — другая, теперь уже навсегда. Кто же в этом виноват? Чергэн подошла и обняла её за плечи:

— Не расстраивайся. Вот, возьми своё кольцо. Береги его и не показывай никому. А теперь иди, поиграй.

Баська вышла, но не знала, куда идти, чем заняться. Всё вдруг словно изменилось. Она пошла к реке, села на берегу и, ни о чём не думая, стала смотреть на бегущую мимо воду.