Наследие Ван Аленов - [13]

Обычно ей удавалось получить проблески внешнего мира, когда он просыпался. Как вчера утром, с белыми ставнями. Затем слепота снова наступила. Только когда он ослаблял бдительность, Блисс могла получить бытсрое изображение внешнего мира.

Как сейчас, когда Посетитель был застигнут врасплох.

Одну минуту они пересекали дом, а в следующую минуту они рассполагались среди стада животных: нелепых и плачевных. Мерзость.

Что это было? На что она смотрела? Тогда она поняла, что она видела мир его глазами. Только когда она вытолкнула себя немного больше, она поняла, что видит, что они находились среди обычной группы людей. Даму, одетую в бежевый костюм и темные очки, сопровождающую семью через холл. Они выглядели, как типичные жители Хэмптона, отец в аллигаторовой рубашке пастельного цвета с белым теннисным свитером на его плечах, мама в легком одеянии лавандового цвета, дети, два мальчика, миниатюрные версии отца семейства.

“О, здравствуйте… Извините. Нам сказали, что владельцев не будет здесь во время осмотра» – сказала дама в рабочем костюме с фальшивой улыбкой. «Но так, как вы здесь, не знаете, работает ли подрядчик вашего отца, чтобы завершить реконструкцию?»

Тогда все стало черным, и изображение снова исчезло, даже при том, что Блисс была в состоянии услышать вопрос. Боби Энн следила за ремонтом, до своей смерти. Дом в Хэмптоне, как предполагалось, должен был быть уже отремонтирован, но по возвращении из Южной Америки, Форсайт отдал приказ о прекращении строительства. Вся задняя часть дома просто отсутствовала. На ее месте была огромная дыра, покрытая грязью, опилками и пластмассой.

Сенатор вернулся в Нью-Йорк только для того, чтобы выяснить, что он был банкротом после финансового переворота. Как поняла Блисс, эта какая-то схема Понзи; определенно жульничество. Она не была уверена в том, что это было, за исключением того, что этого было достаточно, чтобы Форсайт не мог выполнять обязанности Конклава некоторое время. Она не могла весьма точно определить, что произошло, так как в то время Посетитель начал вступать во владение полностью; но у нее было такое чувство, что они стали несостоятельными.

Форсайт пытался взять ссуда от Комитета, но этого было бы недостаточно. Его зарплата за должность американского сенатора была смешной. Левеллины, как и многие семьи Голубой Крови, жили за счет вложенных инвестиций.

И очевидно этих инвестиций больше нет.

Видимо по этой причине, агент по недвижимости была в ее доме со своими клиентами. Форсайт продавал дом. Эта мысль не расстроила Блисс. Они не проводили много времени в Хэмптоне, так что она не будет скучать по этому. Она была сильно подавленной, когда они покинули свой дом в Техасе. Иногда, она все еще скучала по тому дому: по своей спальне на втором этаже, с рядом стоящей ивой с ее листьями, по послеполуденному чтению на крыльце, по старинным антикварным зеркалам в ванных комнатах, которые заставляли выглядеть каждого немного таинственным и фееричным.

Посетитель ушел не надолго, подумала она, одна в темноте. Как надолго, она не могла предположить. Было сложно судить о времени, когда ты физически не живешь в мире.

Блисс не была уверена, но она подумала, что что-то изменилось в этом одиночестве. Возможно, она действительно одна на этот раз, не только за пределами своего тела, в то время как Посетитель занимается бог знает чем. Обычно она ощущала его присутствие, но были времена в прошлом, когда она была весьма уверена в том, что она была полностью одной. Была только она внутри ее тела, и никого больше.

Возможно ли это? Она действительно была одна? Блисс почувствовала нарастающее возбуждение в груди.

Ничего не было. Посетитель исчез, она могла чувствовать это. Она была уверена. Она знала, что ей надо делать. Но она не знала, могли ли она. Избавься от слепоты. Открой свои глаза. Открой их! Открой! Но где они?

Свобода. Она действительно поняла значение этого слова. Это походило на плавание без якоря. Она снова была во главе, чувствует все вокруг, да это так, вспышка света, или возможно, она все это вообразила?, если бы только она смогла их открыть – вот!, только еще немного больше…

Блисс медленно открыла ее глаза. Она сделал это! Он оглянулась. Было просто удивительно смотреть на мир через собсвенными силами, не как Посетитель, который видит все сквозь окрашенные ненавистью очки. Она в библиотеке.

Маленький, удобный и укромный уголок, окруженный стеллажами книг. Декоратор мачехи уверял ее, что во всех «хороших домах» есть библиотеки. Боби Энн читала журналы. Форсайт любил оставаться в своем логове с телевизором с большим экраном. Библиотека стала укромным местом для сестер.

Блисс вспомнила, как она и Джордан сидели на подоконниках, наблюдая за бассейном и океаном, в то время как они читали. Блисс заметила книги, прочтенные прошлым летом, которые стояли на полке рядом с Викторианским шведским бюро. Братья Карамазовы. Виноградники гнева. Убеждение.

Она подумала, что слышит какой-то шум. Она не знала был ли он внутренним или доносился снаружи. Не смотри. Закрой свои глаза, подумала она с отчаянием. Закрой их до того, как он вернется.