Наследие - [65]

Темнота душила. Он попытался расцепить пальцы, провел руками по груди, пошарил вокруг. Дело плохо. Он в ловушке. В голове было пусто.

Потом, точно галлюцинации, в мозгу стали вспыхивать один за другим обрывки воспоминаний. Духи, призраки, заиндевевший город, его город, захваченный нечистью, издевательский смех фон Карстена, когда его друзья - нет-нет, у него не было друзей, его люди - погибали, а потом - падение. Промежутки были пусты. Каждое новое воспоминание уничтожало очередную частицу его человеческой сущности. Он не горевал, лишь испытывал отстраненное любопытство к своей жизни, прокручивающейся перед ним кровавыми фрагментами, из которых здесь, во тьме, постепенно складывался его портрет.

Он был Йереком Крюгером. Раньше. Кто или что он теперь, он не знал.

Только в нем возникло нечто иное - нечто совершенно чуждое тому человеку, которым он был, хотя все воспоминания и стремления Крюгера у него остались, вместе с кожей и костями мертвого мужчины.

Йерек Крюгер мертв. Он понимал это с холодной уверенностью.

В сознании всплыла насмешка фон Карстена: Это уже есть в тебе, Волк. Зверь живет в твоей душе. Ты держишь его в клетке, но он вырывается каждый раз, когда ты вскидываешь молот. Поверь, ты будешь отличным вампиром. Ты уже вкусил крови.

Падение…

Во рту было кисло, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это запекшаяся кровь.

Ты уже вкусил крови. Теперь он понял, что с ним случилось, что означает этот ржавый привкус. Давясь рвотой, он неистово забился в тесном пространстве гроба. Ноги беспомощно барабанили по деревянной крышке, а наваленная сверху сырая земля приглушала звук до тупого буханья. Он зарыт. Они похоронили его. В мозгу вспыхнула паника. Он не просто в ловушке, он погребен под тоннами грязи. Внезапная догадка подействовала удушающе. Существо, бывшее некогда Крюгером, завизжало от ужаса, брыкаясь и корчась в узком ящике.

С огромным трудом ему удалось прижать руки к лицу.

Его окружала всепоглощающая тьма.

Сквозь пелену страха пробивался лишь один голос: голод взывал к нему. Ему была необходима пища.

Эта мысль всколыхнула в нем отвращение и возбуждение одновременно. Он ощущал вкус крови во рту, и вкус этот ему нравился. Хотелось еще крови. Он нуждался в ней, в свежей крови.

Он должен найти способ выбраться из этой тюрьмы. Он должен поесть.

Фон Карстен превратил его в монстра… или он всегда был монстром? Неужели вампир был прав? Неужели зверь всегда томился в его душе, только и дожидаясь, когда его освободят?

Он узнал, кто он. Истина открылась ему с ошеломляющей ясностью. Он - вампир, как фон Карстен, породивший его.

Значит, он тоже фон Карстен, ведь любой сын часть своего отца, часть его крови.

Йерек фон Карстен. Он мысленно повторил это имя, как бы пробуя его на вкус. Йерек фон Карстен.

Они заплатят за то, что сделали с ним. Все они.

Ярость пылала в нем. Раскаленный добела гнев. Всю свою жизнь он сражался с чудовищами и вот стал худшим из них. Он взревел от боли и обиды и упёрся в деревянную крышку всем, чем моп коленями, локтями, предплечьями. Тонкая древесина затрещала и расщепилась. Струйка земли просочилась в гроб, грязь посыпалась ему на грудь. Он взвыл снова и толкнул что было мочи, но крышка не желала больше уступать. Плотно спрессованная земля надежно удерживала ее на месте.

Он в ловушке. Погребен заживо… Только жить ему суждено вечно.

Вечно лежать в удушающей тьме, где невозможно пошевелиться, где ничего невозможно сделать, кроме одного - думать. Это сведет его с ума.

Но это сохранит жизни там, наверху… Мысль пришла к нему внезапно. Пока он пленник земляной гробницы, люди наверху будут в безопасности - его люди, их семьи, народ, ради которого он дрался с тварью по имени фон Карстен.

Но их безопасность - это его гибель. Он недостаточно силен. Он уже знал это.

Металлический привкус крови дразнил язык.

Он не просто нуждался в еде - он хотел есть. Фон Карстен превратил его в монстра.

В отчаянии он сбил костяшки пальцев о расколотое дерево до кровавого мяса и содрал ногти, царапая крышку в попытке вырваться на волю. Занозы засели в его пальцах, искромсав в лохмотья плоть и проникнув кое-где до самых костей.

А потом на него хлынула земля. Словно дождь.

Крышка подалась. В огромную трещину посредине неудержимым потоком посыпался песок, и черви, и камни, окончательно пригвоздив Йерека фон Карстена к месту. Он открыл рот, чтобы закричать, и грязь полилась туда, наполняя его.

Он дико задергался, но тщетно. «Задыхаюсь, - в отчаянии подумал он, глотая грязь. - Не могу дышать… не могу…»

Но боли в легких не ощущалось. Никакого головокружения. Никаких рвотных позывов. Он не нуждался в воздухе. Он был мертв. Эта мысль разнесла в клочья последние остатки его здравого рассудка.

Придя в неистовство, он презрел давление земли и острые щепки гроба и принялся рыть, пробивая себе путь сквозь спрессованную почву, пока, наконец, лицо его не вырвалось на поверхность.

Он родился заново.

Родился в смерть - жестокой пародией на то, как он был рожден в жизнь. Чрево земли, его матери в этой жизни существа-нежити, вытолкнуло его.

Он открыл глаза и увидел отца, глядящего на него сверху вниз.