Наследие предков - [113]

Сверчок не очень-то поверил, что добытый предмет не являлся телефоном. Ну и пусть, что пользоваться им он не умел, да и звонить было совершенно некому. Но перед братвой понтануться, конечно же, хотелось, чтобы его уж совсем не списывали со счетов, как музейный экспонат советской каторжанской эпохи. Расстроенный тем, что спалился и лишился модной электронной приблуды, «вечный арестант» с горя сметелил еще пяток бутербродов из запасов Семёныча и попросил полковника Субботина определить его для лучшего переваривания в карцер на несколько дней, чтобы у братвы не было лишних вопросов по поводу его ночной вылазки.

6 мая 2016 года, пос. Хорт, ИК-11 «Белый медведь»

Давно настало утро, но темень стояла такая, хоть глаз коли. Сверчка, сытого и довольного собой, вертухаи утолкли в карцер отсыпаться после нервных потрясений, которые ему на излете жизненного пути судьба-затейница вновь отсыпала от души. На прощание полковник Субботин хитро посмотрел в глаза старому сидельцу и шепнул на ухо:

— Слышал я, что плохо ты в своей котельной пошмонал, Сверчок, невнимательно!».

Добытый Сверчком навигатор в сложившейся ситуации был просто неоценимым подарком судьбы, так как в нем была загружена древняя карта Уральского хребта и Арктики с привязкой к современным координатам. Минусом было то, что сам маршрут на карте не был отмечен, так как спутниковый сигнал не пробивался в глубинные горные недра. Но тем не менее отмеченные в навигаторе схемы подземных ходов и сообщений были вполне читаемы. Когда сотрудники отдела «Зет» вывели старинную карту на большой монитор, из комнаты попросили всех членов оперативного штаба, кроме генерала Лаврухина, командира сводного отряда московской «Альфы» и РОСНа и начальника УФСБ по Ямало-Ненецкому автономному округу.

— Что скажешь, Андрей Семёнович? — спросил Субботин.

— А что тут говорить, товарищ полковник: наши противники идут на шаг впереди нас уже семьдесят пять лет, а этой карты вообще никогда не было в наших архивах. А вот здесь, — ветеран разведки указал кончиком карандаша на мониторе, — подземные коммуникации идут вдоль горного массива Рай-Из в непосредственной близости от сверхсекретного объекта «Салехард-45».

— Это же объект ядерного арсенала, но он законсервирован еще в восьмидесятые! — испуганно произнес начальник местного УФСБ генерал-майор Федоров, которого разговоры о семидесяти пяти годах чьего-то преимущества повергли в полное недоумение.

Семёныч переглянулся с полковником Субботиным, и тот еле заметно кивнул, а потом, переведя взгляд на начальника УФСБ, произнес:

— Ядерного арсенала там никогда не было. Сведения об объекте не просто совсекретны, но еще и с кучей других грифов, поэтому давать пояснения о его истинном назначении я не уполномочен. Но сводный отряд спецназа отдела «Зет» должен в самое ближайшее время проникнуть туда. «Альфа» и РОСН должны будут начать штурм по нашему сигналу, чтобы вынудить боевиков к спуску в подземные коммуникации.

В ближайшие полчаса возле колонии началась жуткая суета. Прибывали все новые колонны бронетехники и боевые вертолеты. Спецназ отдела «Зет» в количестве восемнадцати человек усилили еще десятком бойцов московской «Альфы». Всем бойцам выдали противогазы и дозиметры, плюс ко всему специальные препараты, позволяющие действовать в условиях сильного радиоактивного излучения. Весь личный состав был честно предупрежден, что возможно придется столкнуться с высоким радиационным фоном, но бойцов это совсем не пугало. Уж очень хотелось поквитаться с боевиками за недавние московские события, когда ЦСН ФСБ потерял много бойцов в лесу при попытке захвата Фауста и при штурме многоэтажного дома. Да и немногочисленный отдел «Зет» заметно поредел: трое спецназовцев и оперативники Зарубин и Хорошилов полегли в столице в заварухе с «Бранденбургом».

Май на Ямале и май в средней полосе — это, как сказали бы в Одессе, две большие разницы. Все утро шел мокрый снег и дул шквалистый ветер. Вертолеты со сводным отрядом спецназа под командованием подполковника Хамсутдинова приземлились на пологом берегу реки Соть в пятидесяти километрах юго-западнее поселка Хорт. После высадки бойцы широкой цепью маршем двинулись в сторону горной скалистой гряды с виднеющимися небольшими ледниками. Самые высокие из гор Полярного Урала — это в лучшем случае «тысячники». Но есть своя особая прелесть в аскетичных северных горных пейзажах, размежеванных холодными реками, серым небом и скупой растительностью в редкие теплые месяцы года.

На подходе к небольшому лесному массиву в предгорье показался ржавый частокол, плотно обвитый колючей проволокой. Старые таблички с облупившейся краской «Запретная зона», «Проход запрещен» в настоящее время только притягивали немногочисленных туристов. Спецназовцы аккуратно перекусили проволоку около столба и по одному просочились на некогда секретную территорию, заросшую кустарником и жухлой травой. Здесь повсюду торчали из земли арматурины, бетонные столбы и проломленные бетонные плиты. Отряд, следуя данным в штабе указаниям, без промедления проследовал мимо заброшенных одноэтажных строений без окон и догнивающих остовов армейских «Уралов» и тягачей к бетонному бункеру у самого подножия горы. Массивная заваренная воротина располагалась сбоку большого бетонного куба и, судя по всему, должна была уходить на катках вглубь горы, открывая проход. Могучий раздвижной механизм, некогда работающий от электропривода и мало отличающийся по размерам от железнодорожной полуоси с колесами, и арматурные клинья, вваренные между воротами и стеной, напрочь проржавели и застопорили воротину в закрытом состоянии. Спецназовцы, подойдя к входу, поняли, что просто так сюда не попасть.