Наследие. Наследие 2 - [16]

– Лиги! – раздавшийся в эфире крик вывел ученого из оцепенения.

Синицын побежал к лежащему человеку, совсем не понимая, чем же он сможет тому помочь. Что-то маленькое и очень быстрое промелькнуло в воздухе совсем рядом, и сзади раздался крик боли.

– Ложись! – заорал Ермаков и одним прыжком подмял под себя профессора.

Разом загремели автоматные очереди, взревела техника.

– Не двигайтесь, профессор! – раздался голос Ермакова, и тут же: – Свет! Прожекторы на развалины!

Капитан придавил его собой, стремясь максимально закрыть от врага своим телом, и дышать стало тяжело. Синицын попытался пошевелить головой и посмотреть вокруг.

Отовсюду со стороны многочисленных развалин к ним неуклюже бежали замотанные в грязные лохмотья люди, быстро заполнявшие собой окружающее пространство. Раньше ему доводилось видеть живых лигов лишь во время археологических рейдов, когда солдаты подгоняли к месту раскопок «свинарник», и выпущенные оттуда лиги-рабы под конвоем разбирали завалы и грузили ценные находки. Оборванные, грязные, изуродованные генетическими мутациями существа, язык не поворачивался назвать их людьми, вызывали у профессора лишь чувство жалости и сострадания, смешанное с брезгливостью. Однако сейчас все было совершенно иначе. Десятки, возможно, даже сотни лигов ринулись на людей, пылая ненавистью. Большие и маленькие, горбатые и тощие, с чудовищными уродствами, непропорциональными телами, с недостатком и избытком конечностей, и даже внешне похожие на полноценных людей – огромная толпа жаждала крови чистых. Почти все прямоходящие лиги были вооружены примитивным оружием, те же из них, кто мог передвигаться лишь на четвереньках, просто рвались вцепиться в людей зубами. Посреди толпы мелькали лучники, профессор разглядел пару арбалетчиков. Со всех сторон в солдат летели стрелы, копья и камни. Лучи танковых прожекторов, скользящие по развалинам в сгущавшихся сумерках, выхватывали все новые и новые потоки лигов, вылезающих из недр раскаленных от холода руин.

В первое мгновение Синицыну показалось, что разъяренная толпа сметет людей в считаные секунды. Но автоматно-пулеметный огонь рейда, меланхоличным треском глухо пробивавшийся через гермошлем противогаза, делал свое дело. Метрах в тридцати от людей лиги спотыкались и падали, неуклюже кувыркаясь. Некоторые из них, наиболее живучие, пробегали еще несколько шагов, истекая кровью, густыми фонтанчиками бьющей из разорванной пулями плоти. Но потом и они падали в быстро багровеющий снег. Гулко застучала автоматическая пушка БМП, и в самом центре беснующейся толпы легла цепочка разрывов, разбрасывая во все стороны грязь, кровь и несущий смерть металл. Со стороны входного пролома вспыхнул прожектор идущей на помощь боевой машины с десантом на броне, замерцали вспышки автоматных очередей, и спустя несколько секунд лиги оказались под перекрестным огнем. Неожиданно оглушительно громыхнул выстрелом танк, и на развалинах, кишащих лигами, расцвел оранжево-огненный цветок взрыва. В воздух полетели исковерканные тела вперемешку с землей и обломками кирпича. Вновь дробно застучали короткими очередями пушки БМП, перепахивая атакующую толпу, и треск автоматных очередей на секунду потонул в грохоте танкового выстрела. Наступление захлебнулось, и лиги отчаянно заметались в попытке укрыться от безжалостной смерти. Земля быстро покрывалась десятками неподвижных и бьющихся в агонии тел. В приглушенной гермошлемом какофонии боя стоны и крики умирающих были не слышны, и профессору казалось, что корчащиеся от боли лиги безмолвно открывают и закрывают рты, словно в жутком кошмарном сне. Старый ученый почувствовал, как по щекам текут слезы, и закрыл глаза.

Боец прокрутил рукоять подрывной машинки и вдавил кнопку. Через гермошлем противогаза грохот от взрыва прозвучал глухо и неубедительно. Куски расколовшейся надвое мемориальной плиты вперемешку с обледенелой землей взлетели в воздух.

– Отрезать их от развалин! – зычно прозвучала команда Потапова, перекрывая боевой радиообмен. – Прижать эту мразь к земле! Не давать подняться! Технике сосредоточить огонь на развалинах!

– Оставайтесь здесь, профессор! – услышал Синицын голос Ермакова.

Капитан куда-то убежал, и дышать стало легче. Еще несколько минут ученый лежал, словно в забытьи, потом грохот боя прекратился, сменившись какой-то возней. Возвращаться в реальность было омерзительно, но профессор усилием воли заставил себя открыть глаза и прислушался к радиоэфиру.

– …«свинарник» правее! – Голос принадлежал полковнику Потапову. – Шевелитесь, если не хотите остаться здесь на ночь! И повнимательнее, чтоб никаких дебилов!

Оказалось, что вся техника, за исключением одной БМП, уже была здесь, освещая прожекторами залитую кровью и заваленную телами территорию монастыря. Посреди двора, под дулами автоматов, прижавшись друг к другу, стояло десятка три лигов. Несколько бойцов выдергивали их из толпы поодиночке, наскоро осматривали и задавали короткий вопрос. Если лиг отвечал более или менее разумно, двое солдат хватали его и заталкивали в стоящий рядом «свинарник». Если же умственное состояние лига не соответствовало минимальным требованиям, его отталкивали в сторону автоматным стволом.