Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе - [19]
концов погубили и Придери. Так или иначе Мату необходимо было срочно найти новую
держательницу стоп, и не кто иной, как Гвидион, вечный советчик и интриган в этой
Ветви, посоветовал ему взять на эту роль их сестру — Аранрод дочь Дон. Чтобы
проверить, вправду ли она невинна, Мат велел девушке перешагнуть через свой
волшебный жезл, но едва она это сделала, как в ту же минуту родила мальчика и,
оставив новорожденного на полу, бросилась бежать. У двери из нее опять что-то выпало,
Гвидион подобрал это и незаметно спрятал в сундук. Позднее он нашел там второго
ребенка. Первый мальчик был окрещен и получил имя Дилан, после чего он устремился
к морю и более уже не вернулся на землю, стал жить в морских волнах, отсюда и имя его
— Дилан Эйл Тон (Дилан Потомок Волн). Затем Гвидион привез второго ребенка,
которого считают его собственным сыном, к берегу моря в крепость Аранрод, но
Аранрод чувствовала себя столь оскорбленной, что решила отомстить за свой позор,
уготовив сыну такую странную судьбу: он не получит имени до тех пор, пока его не даст
ему мать, т. е. она сама. Гвидион и мальчик, переодетые сапожниками, опять появились
у ее ворот. Не узнав их, Аранрод волею обстоятельств дает мальчику прозвище
Прекрасный (юноша) Ловкая Рука (Ллю Ллау Гифес), а тем самым снимает с сына
заклятие. Тогда она произнесла другой зарок: ее сын не будет иметь оружия, пока не
получит оружия от нее самой, — но волшебная сила и хитрость Гвидиона вновь пришли
мальчику на помощь. Чтобы преодолеть третий зарок Аранрод, что у сына ее «не будет
жены из племени людей, рожденных на этой земле», Мат сын Матонуи и Гвидион
создают для Ллю невесту из цветков дуба, ракитника и таволги и нарекают ее Блодуэд
(«цветок»).
Идет время, женщина-цветок Блодуэд влюбляется в Грона, правителя Пенллина, и
вместе с возлюбленным решает убить мужа. В притворной заботе о его безопасности она
выведывает у Ллю, каким именно способом можно его убить. Успокаивая жену, Ллю
уверяет, что убить его очень трудно, поскольку он не может быть убит ни в доме, ни на
улице, ни конным, ни пешим, вдобавок копье для этого надо специально ковать в
течение целого года, причем лишь в те часы, когда все люди слушают воскресную мессу.
Тщательно готовя убийство, Блодуэд ставит на берег реки деревянную лохань с водой и
обманом заставляет Ллю стать одной ногой на край этой лохани, а другой — на спину
козла. Пораженный в эту минуту копьем Грона, Ллю немедленно превращается в орла и
улетает. После долгих поисков Гвидион идет по следу некоей своенравной свиньи и
находит Ллю на вершине большого дуба, растущего посреди голой равнины, — «ни
дождь не мочит его, ни жар не плавит его, это святилище блистательного господина», —
и когда орел Ллю взмахивает крыльями, наземь падают куски гниющей его плоти. При
помощи волшебного жезла Гвидион возвращает ему человеческий облик, а затем все
лекари Гвинеда принимаются лечить его. Он поправляется и сам убивает Грона копьем. В
конце повести говорится, что Ллю стал правителем всего Гвинеда.
Подобно Племенам богини Дану, семья Дон насчитывает несколько мудрецов,
способных наводить чары и превращаться в животных. О Мате говорится, что, какой бы
разговор ни происходил между людьми в его стране, он всегда узнавал об этом, потому
что ветер доносил до него все человеческие слова, даже произнесенные шепотом. Его
имя как будто бы соотносится с именем Мату, одного из трех пророков языческой
Ирландии. Имена двух других — Нуаду и Гоибниу. Невольно вспоминается, что в
другой валлийской повести, «Кулух и Олуэн», есть краткие упоминания о Ллюде Ллау
Эрейнте, чье имя соотносится с именем Нуаду Айргетлама, короля Туата Де Дананн. В
ней встречается и имя другого сына Дон — Амэтона. Имя Мат вызывает в памяти также
друида, который звался Мата, отстаивал древнюю веру и соревновался со св. Патриком,
а еще, пожалуй, Матгена, чародея из Племен богини, фигурирующего во «Второй битве
при Маг Туиред». Кроме Гвидиона, Гильветуи и Аранрод, к роду Дон принадлежит
Гованнон, чье имя, как и имя Гоибниу, хозяина на Пиру Бессмертия, происходит от того
же корня, что и валл gof иирл goba — «кузнец». История убийства Дилана его дядей
Гованноном, в том виде, как она изложена в «Мабиногион», возможно, соотносима с
историей гибели Руадана от руки Гоибниу
Имя Ллю представляется нам валлийским эквивалентом имени Луга, который в
некоторых текстах имеет эпитет «Ламфада» — «длиннорукий». Безусловно, Ллю Ловкая
Рука не обладает всеми талантами ирландского Самильданаха, однако сложность
условий, при которых может наступить его смерть, и тот факт, что он остается жив,
Сто лет назад, в 1922 году, английский археолог и египтолог Картер Говард, в Долине Царей близ Луксора открыл гробницу Тутанхамона. Произошедшие признанно одним из решающих и наиболее известных событий в египтологии. Автор подробно и увлекательно рассказал о ходе археологических работ, методике и технике раскопок, приемах сохранения и перевозки многообразного содержимого гробницы, включая царскую мумии. Дал исчерпывающий обзор и художественный анализ наиболее интересных образцов древнеегипетского искусства и ремесла, погребенных вместе с фараоном, и результаты анатомического обследования мумии.
Аббасиды… Правители, превратившие Багдад в легендарную столицу науки, культуры и искусства. Завоеватели, поэты и политики, при которых исламский мир познал подлинный «золотой век»… Халифат Аббасидов стал для Востока тем же, чем была Эллада для античной Европы. Каковы же были взлет, расцвет и падение этого государства? И главное, почему до нас дошло столь мало достоверных сведений о последней великой империи, родившейся в междуречье Тигра и Евфрата? Читайте об этом в увлекательном историческом расследовании Хью Кеннеди!
Эта книга обращена ко всем гражданам Русского мира, интересующимся его дальнейшей судьбой. Сохранится ли он или рассыплется под действием энтропии – зависит не столько от благих пожеланий, энергии патриотизма и даже инстинкта самосохранения, сколько от степени осознания происходящего. А оно невозможно без исторической памяти, незапятнанной маловерием и проклятиями. Тот, кто ищет ответы на классические вопросы русской интеллигенции, найдёт в этой книге духовную пищу. Юным идеалистам она принесёт ниточку Ариадны, которая свяжет их с прошлым.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В сборнике собраны статьи польских и российских историков, отражающие различные аспекты польского присутствия в Сибири в конце XIX – первой четверти XX вв. Авторами подведены итоги исследований по данной проблематике, оценены их дальнейшие перспективы и представлены новые наработки ученых. Книга адресована историкам, преподавателям, студентам, краеведам и всем, интересующимся историей России и Польши. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.