Наследие Хоторнов - [8]

— Ты же позабыла все эти мелкие обиды, правда? — спросила Тея Каллигарис, опустившись на свободное место между мной и Ребеккой.

— Мелкие обиды? — повторила я. Между прочим, именно из-за Теи мой первый выход в техасское общество состоялся в наряде, напомнившем всем о погибшей девушке. — Ты в своем уме? Из-за Ребекки меня едва не прикончили.

— Что я могу сказать… — Тея погладила Ребекку по руке. — Мы девчонки непростые.

В этих словах — да и в прикосновении — чувствовался потайной смысл. Ребекка посмотрела на Тею, на их соприкоснувшиеся руки — сжала ладонь в кулак и переложила себе на колени.

Еще долгих три секунды Тея испытующе смотрела на Ребекку, а потом снова воззрилась на меня.

— А вообще я думала, что у нас тут будет личная встреча, — нагло заявила она.

Личная, значит. С участием Ребекки, Теи, Ксандра — ребят, которые, насколько я помнила, раньше почти не общались по причинам, обозначенным Ксандром как несчастная любовь, иллюзия отношений и трагедия.

— Кажется, я чего-то не знаю? — в лоб спросила я Ксандра. Еще бы. Записная книжка. Отказ отвечать на вопрос о Тоби. Загадочная «штука», с которой ему хотела помочь Ребекка. А теперь еще и Тея.

Ксандр ловко ушел от ответа, запихнув себе в рот остаток печенья.

— И все-таки, — упрямо произнесла я, пока он дожевывал.

— У Эмили в пятницу день рождения, — внезапно сказала Ребекка. Голос у нее был тихий, но эта новость будто мгновенно выкачала кислород из всей комнаты.

— Будет благотворительный вечер памяти, — добавила Тея, смерив меня взглядом. — И мы с Ксандром и Ребеккой хотели обговорить на этой личной встрече кое-какие планы.

Ее слова не вызвали у меня особого доверия, но я четко поняла: пора уходить.

Глава 6

Разговор с Ксандром ничего не дал. Я переворошила все материалы о том пожаре. Что делать дальше? — думала я, шагая по длинному коридору к своему шкафчику. Поговорить с кем-то, кто знал Тоби? Скай сразу можно вычеркнуть из этого списка — по понятным причинам. Заре я тоже не доверяла. Кто остается? Может, Нэш? Когда Тоби пропал, ему было лет пять. Прабабушка. Возможно, Лафлины. Бабушка и дедушка Ребекки вот уже много лет следили за порядком в поместье Хоторнов. А с кем, интересно, общается Джеймсон? И какую зацепку нашел?

Я в отчаянии вытащила из кармана телефон и набрала сообщение Макс. Ответа я особо не ждала, потому что мою лучшую подругу лишили всех гаджетов в наказание — это случилось после того, как на меня свалилось богатство, а заодно и внимание прессы, разрушившее ее жизнь. И хотя мне было совестно, что моя нежданная слава так сильно ударила по Макс, когда я ей написала, на душе стало полегче. Я попыталась представить, что бы подруга сказала мне, будь она рядом, но на ум пришло только несколько выдуманных ругательств — и строгий наказ «не убиться».

Я остановилась у шкафчика и услышала, как шепчутся девчонки неподалеку.

— Видела новости о ее отце?

Стиснув зубы, я постаралась отвлечься от этих сплетен. Открыла шкафчик — и на меня тут же уставился с фотографии сам Рики Грэмбс. Снимок, по всей видимости, вырезали из газеты, потому что сверху темнел заголовок: Я просто хочу пообщаться с дочкой.

Я не на шутку разозлилась. На то, что мой нерадивый папаша осмелился разговаривать с прессой, на то, что кто-то приклеил эту статью к дверце моего шкафчика. Я огляделась в надежде, что злоумышленник выдаст себя. Шкафчики в Хайтс- Кантри-Дэй были деревянными и без замков, а все потому, что такие люди, как мы, не крадут. Зачем охранные меры, если здесь учится только элита?

Макс назвала бы такой подход долботяпством. Получалось, что доступ к моему шкафчику был у любого, вот только никто в коридоре за моей реакцией не следил. Я отвернулась, чтобы отодрать фотографию, и только тут заметила, что злоумышленник не только приклеил ее к дверце, но и «украсил» нижнюю часть шкафчика обрезками кроваво-красной бумаги.

Нет, это не обрезки, — поняла я, подняв один. — А комментарии. Последние три недели я специально не заходила в Сеть, чтобы только не знакомиться с тем, что обо мне думают интернет-комментаторы. Как предсказывал Орен в самом начале нашего знакомства: «Кто-то будет считать вас Золушкой. Кто-то — Марией-Антуанеттой».

В руки мне попал комментарий, написанный капсом. «КТО-ТО ДОЛЖЕН УЖЕ ПРОУЧИТЬ ЭТУ МЕРЗКУЮ ВЫСКОЧКУ!» — значилось в нем. На этом мне бы остановиться, но куда там. С трудом сдерживая дрожь, я взяла следующий обрывок бумаги. «И когда эта ШЛЮХА сдохнет?» И такого добра было навалом — иногда даже с картинками.

Один из комментаторов опубликовал фото: мое лицо в прифотошопленном кружке прицела, точно кто-то наставил на меня винтовку.

* * *

— Почти наверняка это просто выходка какого-то подростка, которому стало скучно, — предположил Орен, когда мы вернулись днем в Дом Хоторнов.

— Но комментарии… — Я сглотнула, припоминая некоторые совсем уж пугающие угрозы. — Они ведь настоящие?

— И все равно не заслуживают вашего внимания, — заверил он. — Моя команда следит за всем этим. Все угрозы фиксируются и оцениваются. В среднем из сотни самых громких угроз лишь две-три действительно опасны. Тогда мы подключаем слежку.