Наследие греха - [12]

Ошарашенный таким напором фактов, Арчери сдался, или, по крайней мере, сделал вид, будто сдается. Однако он добавил:

– Насколько я понял, вы хотите сказать, что вечером, после убийства миссис Примеро, Пейнтер пошел наверх, к ее гардеробу. Но на дверце не было следов крови, ни внутри, ни снаружи.

– Во-первых, в момент убийства на нем были резиновые перчатки. Кроме того, прокурор утверждал, что он сначала оглушил ее обухом по голове, потом пошел наверх, взял деньги и только после этого, вернувшись, в панике прикончил старуху.

Священник чуть заметно вздрогнул.

– А вам не кажется странным, – сказал он после, – что Пейнтер сделал все так открыто, даже не попытавшись замести следы?

– Есть такие убийцы. Им просто не хватает ума, – презрительно бросил Вексфорд, брезгливо приподняв верхнюю губу. Он все еще не понимал, что за интерес может быть у пастора к Пейнтеру, но то, что тот стоял на стороне осужденного, было очевидно. – Он был глуп, – повторил полицейский, стараясь побольнее задеть гостя за живое, и добился желаемого – Арчери снова болезненно моргнул. – Он был из тех, кто считает, что им поверят. Стоит только сказать, что мимо проходил бродяга или в доме побывал взломщик, и полиция сразу отстанет от них и побежит искать в другое место. Пейнтер тоже так думал. И разыграл карту бродяги, – сказал он. – Да когда его в последний раз видели, бродягу-то этого? Уж точно не шестнадцать лет назад!

– Давайте вернемся к убийству, – спокойно попросил Генри.

– Разумеется. – Его собеседник снова взялся за стенограмму, пробегая ее одним глазом в поисках нужной ему информации. – Значит, так, – начал он, – Пейнтер сказал, что принес уголь в полседьмого. Он запомнил время, потому что, когда выходил из каретного сарая, его жена говорила, что через пять минут будет укладывать дочку спать, – значит, было двадцать пять минут седьмого. Хотя его показания не так важны. Мы ведь знаем, что убийство было совершено между шестью двадцатью и семью часами. Пейнтер пошел, наколол дров и порезал палец. Так он, по крайней мере, говорит. Хотя палец он действительно порезал, причем нарочно.

Последнее замечание Арчери принял не моргнув глазом.

– У него и у миссис Примеро была одна группа крови, – сказал он.

– Да, нулевая группа. Шестнадцать лет назад группу крови определяли еще не так точно, как в наше время. Пейнтеру это было на руку. Хотя все равно не помогло.

Священник положил ногу на ногу и откинулся на спинку стула. Вексфорд видел, что тот всеми силами старался казаться спокойным, но это плохо у него получалось.

– Полагаю, вы лично допрашивали Пейнтера после того, как было обнаружено тело? – спросил Генри.

– Мы пришли в каретный сарай без четверти восемь. Пейнтера не было. Я спросил миссис Пейнтер, где он, и она сказала, что он вернулся из большого дома вскоре после половины седьмого, вымыл руки и снова вышел. Сказал, что идет в Стовертон к другу. Мы пробыли там минут десять, пока он не вернулся. Он плел что-то несусветное, а на стене возле умывальника была кровь – многовато для простого пореза на пальце, – ну, остальное вы знаете. В протоколе все записано. Я предъявил ему обвинение на месте.

Печатные страницы дрогнули в руке Арчери. Его пальцы дрожали, и он ничего не мог с ними поделать.

– В своих показаниях, – размеренно и неторопливо произнес он, – Пейнтер сказал, что не был в Стовертоне. «Я ждал автобус на остановке у выезда на шоссе, но его все не было. Потом я увидел на шоссе полицейские машины, они свернули на наш проселок, и я удивился – что у нас случилось? Тут у меня стала кружиться голова – сильно кровил порез на пальце. Я пошел домой. Подумал, может, жена знает, в чем дело». – Помолчав немного, Генри почти с мольбой в голосе добавил: – Это совсем не похоже на показания полного кретина, каким вы пытаетесь его выставить.

Вексфорд ответил терпеливо, словно не по годам развитому подростку:

– Протоколы допросов редактируют, мистер Арчери. Придают показаниям связность, осмысленность. Поверьте мне. Вы не были в суде, а я был. А что до самих показаний, то в одной из тех полицейских машин, о которых он говорит, сидел я, и глаза у меня были открыты. Мы обогнали автобус на Стовертон и повернули на проселок. На остановке никого не было.

– Наверное, вы хотите сказать, что в то время, когда он, по его словам, стоял на остановке и ждал автобус, его не было там потому, что на самом деле он прятал в это время окровавленную одежду.

– Ну конечно! Работая, он обычно надевал дождевик. Вы читали об этом в показаниях миссис Криллинг и Элис. Иногда он приходил в нем домой, в каретный сарай, а иногда вешал его на крюк у задней двери «Приюта Победителя». Пейнтер показал, что надевал его в тот вечер и повесил потом на заднюю дверь. Но плаща так и не нашли. И Элис, и Роджер Примеро подтверждали, что видели его в тот день на стене у задней двери, но миссис Криллинг уверена, что, когда она привела Элизабет в семь, никакого плаща там не было.

– А потом вы нашли его свернутым в комок под живой изгородью в двух полях от автобусной остановки.

– Дождевик и пуловер вместе, – подтвердил Вексфорд, – а еще пару резиновых перчаток. Все было в крови.