Наследие Эдварда Гейна - [19]

— У тебя есть Лидия и Серафим! — возмущенно напомнил Дима.

— Серафим? — поразилась Анна. — Она серьезно назвала ребенка Серафимом?

— Это же Лидия, — фыркнул Леон. — Это ее сын, она не опустится до жалкого имени вроде «Ваня» или «Саша»!

— Речь о моем сыне, вообще-то! — вспылил Дима.

— Вот именно — о твоем сыне и моем племяннике. Маленького Сеню я люблю, вопросов нет, но не я ему нужен в первую очередь.

— Если Лидия узнает, что ты его Сеней зовешь, она тебе голову оторвет.

— Я не сомневалась, что она будет из тех матерей, которые всегда обращаются к ребенку по полному имени. «Серафим Дмитриевич покакать изволили». — Анна повернулась к Диме. — Но тему не меняй. Я действительно помогу тебе уйти и забыть, если нужно.

Дима с ответом не торопился. Леон знал, что так будет: его брат всегда отличался осторожностью. А тут еще такое дело — хаос в чистом виде, ничего не понятно, и становится только сложнее!

Но он все равно был профессионалом, и своим делом он занимался не только ради карьеры и денег. Для него это был вопрос принципа, вопрос справедливости — поэтому он при всем желании не мог развернуться и уйти.

— Я остаюсь, — с мученическим видом объявил Дима. — Надеюсь, я не пожалею об этом!

— Это уже от тебя зависит, — развела руками Анна. — Я ничего обещать не могу.

— Да с тобой вечно какие-то неприятности! То мы мужика, истыканного ножом, по кускам сшиваем, то это…

Напоминание было неожиданным и удачным, Леон поспешил воспользоваться им:

— Кстати об этом! Ты так и не рассказала нам о Вадиме Смоленском.

Он не знал, ответит она или нет. У нее был шанс соскочить, сказать, что им нужно торопиться, скоро ведь тела увезут. Однако Анна не спешила подниматься из-за стола, она лишь смерила своих собеседников тяжелым взглядом.

— Да, нужно вам сказать, хотя я надеялась вернуться к этому позже.

— Я ничего знать не хочу! — поспешно заявил Дима. — Я помню, что он преступник, и мне этого достаточно! Я помог ему, потому что это обязанность врача, больше я никаких дел иметь с ним не желаю!

— Да, он преступник, — подтвердила Анна. — И очень опасный. Что ты не желаешь иметь с ним дел — это похвально. Поддерживаю, лучше никогда не связывайся с ним. Но знать ты все равно должен. Вадим Смоленский — это пустое имя. Просто одно из многих.

— Это я уже понял, — кивнул Леон. — Слишком уж идеальный персонаж получился!

— Потому что это и есть персонаж.

— Тогда как его зовут на самом деле?

— Его настоящего имени давно уже нет, — тихо ответила Анна. — Из того, что повторяется достаточно часто… Юпитер — вот что тебе нужно запомнить.

— Юпитер? — удивился Леон. — Это что, псевдоним такой?

— Нет.

— Кличка?

— И не кличка. Это… как бы тебе объяснить… в некотором смысле, позывные. Это связано с тем, что он делает. Тебе достаточно запомнить, что Юпитер — это про него.

— С тобой, между прочим, и так не просто общаться, а тут одни пробелы, — укоризненно заметил Леон.

— Это ради вашей же безопасности. Так вот, Юпитер выжил, и он знает, кто его спас. За это он подарил каждому из нас по одному желанию.

— Джин из бутылки! — раздраженно закатил глаза Дима.

— Смеяться над этим можно сколько угодно — но лучше не надо. Юпитер — достаточно могущественный человек. Как бы я к нему ни относилась, я это признаю. Его слово — не звук пустой. Он и правда может выполнить практически любое ваше желание, если это не бред вроде «оживить мертвеца». Это ваша награда, которую вы заслужили, и я не собираюсь скрывать ее от вас.

Тут уже Дима не колебался ни секунды:

— Нет, спасибо! Я сказал сто раз и скажу еще столько же: я не буду связываться с преступником! Пусть засунет свое желание себе в задницу, я просто хочу забыть все, что случилось той ночью!

А вот Леон с громкими заявлениями не торопился. Он знал, что Вадим Смоленский, или Юпитер, или кто он там, — преступник. Он это знал получше Димы! Но именно поэтому он и не спешил отказываться.

Такие награды, какими бы чудовищными они ни казались вначале, порой спасают жизнь.

* * *

Карина Тулина никогда не отличалась сентиментальностью. Она бы не выбрала такую профессию, если бы ее пугала смерть! Однако с такой смертью Карина еще не сталкивалась.

Она старалась эмоционально отстраниться от всего этого. Она не позволяла себе думать о том, что это невозможно, нереально просто. Она ведь не следователь! Ей не требуется разбираться в этом, ее задача — определить, кем были эти люди и что с ними произошло.

Но пообещать себе такое легко, а выполнить — куда сложнее. Чем больше Карина узнавала, тем сложнее ей становилось сохранять нейтральность и оставаться бесчувственным профессионалом. Бывали моменты, когда ей хотелось просто закричать, или заплакать, или уйти из этого шатра, не оглядываясь.

И все же она заставила себя остаться. Не потому, что боялась увольнения: эксперт ее уровня без работы сидеть не будет. Карине было искренне жаль этих людей, она знала, что должна помочь им. Или, по крайней мере, попытаться!

Когда прибыл Дмитрий Аграновский, стало чуть проще. Карина была поверхностно знакома с ним, доверяла его мнению. А главное, от него всегда исходила нужная уверенность, столь необходимая среди этого кошмара наяву. Теперь Карине было к кому обратиться, если она начинала в чем-то сомневаться, и эта условная подстраховка успокаивала ее.