Наследие чародея - [17]

— Уже много лет.

— Значит, мужчины этой страны — глупцы. — Он взмахнул рукой, словно раз и навсегда ставил на них крест. — В Изавальте вашу красоту будут воспевать поэты.

— Опять вы мне льстите, — пробормотала Бриджит, упрекая себя за то, что эти пустые слова произвели на нее такое впечатление.

Тщеславие… После стольких лет оно все еще живет в ее сердце. Похвалы, которые Аза возносил ее красоте, открыли ему доступ в ее дом и в ее постель. Ну и что из этого вышло?

Бриджит встала:

— Я должна подумать.

Вэлин Калами отдал ей зеркало.

— Обещайте, что вы действительно подумаете, — кротко попросил он.

Бриджит протянула руку, чтобы взять зеркало, и ее загорелые пальцы коснулись его смуглой руки.

— Даю вам слово. — Она опасливо взяла зеркало и на всякий случай крепко сжала его в руках.

— Тогда я могу быть спокоен. — Калами опустился на кровать и закрыл глаза. — В этом мире я сплю так много, как не спал с детства. Здесь очень тяжело жить.

— Отдыхайте, — Бриджит повернулась, чтобы уйти, но остановилась и положила руку на переплет окна. — Последний вопрос. Если вы, как вы утверждаете, действительно пришелец из другого мира, то откуда взялось это представление, которое вы устроили перед мистером Симмонсом?

— Ах, это… — глаза Калами приоткрылись. — Это слеплено из того, чего наслушался ваш Сэм.

Внезапный гнев охватил Бриджит. Она резко повернулась к кровати, выставив перед собой тяжелое серебряное зеркало, словно собиралась опустить его на голову Калами:

— Если вы хоть пальцем тронули Сэмюэля…

— Клянусь, я не сделал ему ничего дурного, — поспешил успокоить ее Калами. — Только заглянул в его память. Я ведь знал, что мне понадобится легенда. Не мог же я позволить вам отослать меня на материк. Я должен был надеть личину, пригодную для любого, кого бы вы ни привели, чтобы обследовать меня.

— Что ж, — Бриджит глубоко вздохнула и медленно опустила зеркало, — у вас это отлично получилось.

— Спасибо, госпожа, — он чуть склонил голову, что, по-видимому, должно было означать поклон.

Бриджит вышла из комнаты. В гостиной, сидя в кресле с книгой в руках, похрапывал преподобный Симмонс. Бриджит осторожно вынула книгу из его пальцев и отнесла в библиотеку, затем вернулась и укрыла священника вязаным пледом. Принимая во внимание его семейные обстоятельства, это, наверное, был далеко не первый раз, когда он предпочел уснуть в кресле, а не в супружеской постели. Рядом, на столике, были приготовлены спички и свеча. Мистер Симмонс знает, где находится отведенная ему комната, и при желании сможет туда добраться самостоятельно. Судя по тому, что из кухни не доносилось ни звука, миссис Хансен уже отправилась спать.

«Сколько жесейчас времени?» Бриджит взглянула на настенные часы. Стрелки тускло поблескивали в лунном свете, приближаясь к половине двенадцатого. Боже, как поздно… Неужели воле Калами подвластно и время?! Эта мысль ужаснула Бриджит. Да нет, скорее всего, она просто была слишком поглощена происходящим.

Несмотря на беспокойную ночь и трудный день, Бриджит совсем не чувствовала усталости. Она подошла к двери, ведущей в башню, зажгла свечу и при свете ее дрожащего огонька поднялась по железным ступеням в ламповое помещение.

Наверху все было в порядке. Часовой механизм пощелкивал и потрескивал, равномерно закачивая горючее в резервуар, что давало лучам лампы возможность пронизывать пространство над черной водой. Сегодня озеро было абсолютно спокойным, лишь легкая рябь серебристыми бликами искрилась в свете луны и маяка. Нефть в лампе, сгорая, издавала чистый, всепроникающий запах, напоминавший Бриджит о тысячах других ночей, которые она провела здесь, наблюдая за огнем и глядя на воду.

И вот теперь является этот человек и предлагает ей… Но что? Безумие? Нет, все не так просто. Значит, волшебство? Причем такое, о котором она, со своим никчемным даром, и мечтать не могла… Но не только волшебство. Бриджит поплотнее закуталась в шаль. Он предлагает ей другую жизнь. Жизнь без миссис Симмонс с ее злобными взглядами, без миссис Людвиг с ее сплетнями, и даже без миссис Хансен с ее вечным «да, мисс Бриджит». Жизнь, где никто не знает ни ее прошлого, ни настоящего. Жизнь, где никто не видел ее живота с внебрачным ребенком, ее рыданий у крошечной могилки и где никто не подозревал ее в том, что случилось это не только по воле Господа.

Что же тогда есть в этой новой, другой жизни? Нет никаких гарантий, кроме слов Калами, что Бриджит будет желанной гостьей в том странном, невообразимом мире. Покровительство императрицы? Звучит внушительно, но Бриджит слишком хорошо знала историю, чтобы не понимать: все особы королевской крови — натуры непостоянные и легко меняют мнения о своих фаворитах.

Да и как она может оставить Анну лежать здесь в земле одну-одинешеньку? Некому будет прийти к ней на могилу, помолиться за ее маленькую душу… А есть ведь еще маяк. Маяк, за которым нужно ухаживать. Он должен гореть каждую ночь, пока продолжается навигация. Правда, скоро озеро замерзнет и до весны суда станут на прикол. Тогда ей придется запереть маяк и вернуться в город, где ее ждет еще одна долгая зима… а также сплетни, косые взгляды и то жуткое ощущение пустоты, когда ты совсем одна среди толпы. Еще одна зима, когда нечего делать, кроме как сметать снег с могилы дочери да ждать весны и возвращения к своим обязанностям.